Петр Алексеев - Социальная философия: Учебное пособие

Сближая объективную истину с абсолютной (как полным, исчерпывающим знанием о предмете) до их полного слияния, К. Поппер оказался перед необходимостью отрицания существования объективной истины; к этому же выводу приходили и релятивисты, абсолютизировавшие относительную истину, или принцип релятивности, в трактовке исторической смены теорий. Свое в принципе верное представление о гносеологической гетерогенности концепций, теорий (как единства истины и заблуждения, истины и вероятного знания) К. Поппер безосновательно перенес на все утверждения и системы утверждений в науке, сочтя их только «правдоподобными», лишь приближающимися к истине.

Многие исследователи роста научного знания, в том числе Б. М. Кедров, В. С. Степин, В. С. Швырев, А. Ф. Зотов, И. П. Меркулов и др., показали многообразные пути роста научного знания, среди них и движение через сеть правдоподобных суждений; особое значение, как выяснилось, имеет движение через преодоление заблуждений, движение посредством конкурирующих гипотез, такие формы концептуального знания, как «достоверное», «вероятное» знание, и т. п. Конечной и подлинной целью роста научного знания, как убедительно было показано, является объективная (и в этом смысле абсолютная) истина, служащая надежной опорой в развитии техники.

Отметим некоторые изменения в характере наук последнего столетия по сравнению с предыдущей эпохой. Еще в XIX столетии общий фон науки составляли однопредметные дисциплины. Научная дисциплина характеризовалась прежде всего одним своим предметом исследования (этот предмет никакой другой наукой не изучался). Но затем возникли и получили широкое развитие физикохимия, биофизика и иные подобные дисциплины. Возникла ситуация, когда устоявшиеся в представлении ученых предметы (по формам движения материи, по структурным уровням ее организации) вроде бы исчезли; пример тому – наука онкология; она конституировалась на основе определенной проблемы; таким путем возникли многие «проблемные» науки.

Раньше считалось также, что наряду с четко выделяемым предметом для каждой науки характерен свой единственный метод исследования. Затем обнаружилось, что у многих наук имеется целый комплекс методов, и часть из них может успешно применяться в других дисциплинах (к примеру, метод моделирования).

Расширила диапазон своего исследования математика, ранее считавшаяся наукой о неживых объектах; теперь она применяется в анализе биологических, общественных явлений, в психологии, в других науках. Ее предмет – формы, структуры, отношения объектов.

Научные революции и возвышение рациональности. В отличие от сторонников точки зрения, будто наука развивается чисто эволюционно, Т. С. Кун стремился обосновать положение о том, что развитие науки есть единство «нормальной» науки и "некумулятивных скачков" (научных революций). Наука, по его мнению, проходит предпарадигмальный этап, затем наступает этап ее нормального (в пределах сложившейся парадигмы) развития, позднее наступает кризис оснований науки; сам переход от одной парадигмы к другой он квалифицирует как "революцию в науке".

В монографии В. С. Степина "Теоретическое знание. Структура, историческая эволюция" [114] предреволюционный и революционный этапы развития науки характеризуются следующим образом. Рост знания на прежних основах обеспечивается до тех пор, пока общие черты системной организации изучаемых объектов учтены в картине мира, а методы освоения этих объектов соответствуют сложившимся идеалам и нормам исследования. Но по мере развития науки она может столкнуться с принципиально новыми типами объектов, требующими иного видения реальности по сравнению с тем, которое предполагает сложившаяся картина мира. Новые объекты могут потребовать и изменения схемы метода познавательной деятельности, представленной системой идеалов и норм исследования. В этой ситуации рост научного знания предполагает перестройку оснований науки. Последняя может осуществляться в двух разновидностях: а) как революция, связанная с трансформацией специальной картины мира без существенных изменений идеалов и норм исследования; б) как революция, в период которой вместе с картиной мира радикально меняются идеалы и нормы науки, а также ее философские основания. Примером первой ситуации интенсивного роста знаний служит переход от механической к электродинамической картине мира, осуществленный в физике последней четверти XIX столетия в связи с построением классической теории электромагнитного поля. Примером второй ситуации может служить история квантово-релятивистской физики, характеризовавшаяся перестройкой не только научной картины мира, но и классических идеалов объяснения, описания, обоснования и организации знаний, а также соответствующих философских оснований науки.

Революция в науке не исключает кризиса, а включает его в себя, причем в какой-то момент своего развертывания. Кризис этот имеет не только рационалистический характер. Значительное место в нем занимают психологические компоненты. Да иначе, по-видимому, и не может быть: ведь в духовной сфере индивида, а не в безэмоциональной счетной машине сталкиваются одновременно прямо противоположные установки. Показательна в этом отношении физика, точнее, психика физиков первой четверти XX столетия. Так, нидерландский физик X. А. Лоренц, по свидетельству А. Ф. Иоффе, "излагая ход развития своей научной деятельности, приведшей к блестяще подтвержденной электронной теории, в квантовом атоме видел неразрешимое противоречие, которое приводило его в отчаяние: "Сегодня утверждаешь прямо противоположное тому, что говорил вчера; в таком случае вообще нет критерия истины, а следовательно, вообще неизвестно, что значит наука. Я жалею, что не умер пять лет тому назад, когда этих противоречий не было"" [115] .

Естествоиспытателям представлялось, что наступило «банкротство» науки. "Мы переживаем теперь один из величайших кризисов, – писал французский физик В. Анри, – все наше мышление, вся этика, вся жизнь, все наше духовное и нравственное существование находятся в состоянии какого-то умственного брожения; те незыблемые законы и даже принципы, на которых строились все наше мировоззрение и вся наша жизнь, пересматриваются, отбрасываются" [116] .

Обобщая, видимо, подобные исторические явления, Т. С. Кун отмечал, что любой кризис начинается с сомнения в парадигме и последующего расшатывания правил нормального исследования.

Даже первичное знакомство с кризисом науки свидетельствует: здесь имеется особого рода рациональность.

Если в период нормальной науки безраздельно господствует парадигма, а научная революция есть распад парадигмы, конкуренция между альтернативными парадигмами, завершающаяся победой одной из них, то кризис – это такой момент конкуренции парадигм, когда осознанно рациональными средствами антиномизм установок еще не выявлен. Это и сопровождается психологическим пессимизмом. Здесь особый, гетерогенный тип рациональности. Для нормальной науки, даже в части, «заходящей» в революцию в науке, характерен одинарный тип рациональности; после выхода из революции науке свойствен различный по содержанию, но чаще всего усложненный гомогенный тип рациональности.