Айн Рэнд - Философия: Кому она нужна? [litres]

Какие бы теоретические конструкции он ни строил и ни фальсифицировал в других сферах, именно область этики наполняет его глубоким чувством ужаса и собственного бессилия. Этика – дисциплина концептуальная: верность определенному кодексу ценностей требует способности усваивать абстрактные принципы и применять их в конкретных ситуациях и действиях (даже на самом примитивном уровне выполнения элементарных моральных заповедей). Одинокий волк-трайбалист не способен овладеть ценностями. Он чувствует, что это недостаток, который надо скрывать любой ценой, и что его подделать труднее всего. Прихоти, ведущие его по жизни и время от времени меняющиеся, не дают ему постичь пожизненную верность выбранным принципам. Эти прихоти направляют его к противоположному, автоматизируя его отказ от любой приверженности кому-то или чему-то. Без ценностей человек не может отличить правильное от неправильного. Одинокий волк в высшей степени аморален .

Самый яркий симптом, по которому вы всегда узнаете такого человека, – его неспособность судить себя, свои действия и работу ни по каким стандартам. Нормальная модель самооценки требует обращения к абстрактному принципу или добродетели, например: «Я хорош, потому что рационален», или: «Я хорош, потому что честен», или заявления людей, получающих жизнь «из вторых рук», через посредника: «Я хорош, потому что нравлюсь людям». Независимо от истинности или ложности ценностей-ориентиров, эти примеры подразумевают основной моральный принцип: любая собственная ценность должна быть заслужена.

Неявная модель самооценки (которую он едва определяет и признает) аморального человека выглядит так: «Я хорош, потому что это я ».

В возрасте старше трех – пяти лет (то есть выше уровня перцептивного мышления) подобное утверждение уже не выражение гордости или высокой самооценки, а, наоборот, вакуума – застойного, скованного мышления, признающегося в собственном бессилии достичь какой-либо добродетели или ценности.

Не путайте эту модель с психологическим субъективизмом. Психологический субъективист неспособен до конца определить свои ценности или доказать их объективную значимость, но он может быть глубоко привержен им на практике (хотя и с ужасными психологическими трудностями). Аморальный же человек не придерживается субъективных ценностей: у него вообще нет никаких ценностей. Скрытая модель всех его оценок такова: «Это хорошо, потому что это нравится мне », «Это правильно, потому что совершено мной », «Это истина, потому что я хочу, чтобы это было истиной». Чем является «я» в этих утверждениях? Громадиной, ведомой хроническим беспокойством.

Частыми примерами такой модели выступают: писатели, перефразирующие древние банальности и думающие, что их работы – новшество, потому что они их написали; необъективные художники, уверенные, что их мазки лучше нарисованных обезьяной, потому что они их нарисовали; бизнесмены, нанимающие посредственностей, потому что те им нравятся; политические идеалисты, заявляющие, что расизм правилен, когда практикуется меньшинством (по его выбору), и ужасен, если практикуется большинством; а также любые защитники любых двойных стандартов.

Но даже эти дрянные заменители морали лишь притворство: аморальный человек не верит, что он хорош, потому что это он . Это скрытая уловка против глубочайшего признания, которому не суждено быть обнаруженным: « Я плох во всех отношениях ».

Любовь – это ответ на ценности. Подлинная самооценка аморального человека открывается в его ненормальной потребности быть любимым (но не в рациональном смысле этого слова) за то, какой он есть, беспричинно . Джеймс Таггерт выявляет природу такой потребности: «Я не хочу быть любимым за что-то. Я хочу быть любимым таким, какой я есть, а не за то, что делаю, говорю или думаю. Таким, какой есть, – не за тело, разум, слова, труды или поступки» (из романа «Атлант расправил плечи»). Когда его жена спрашивает: «Но тогда… какой ты?», – он не находит ответа.

А вот пример из реальной жизни. Много лет назад я была знакома с одной пожилой писательницей, крайне умной, но склонной к мистицизму, озлобленной, жестокой, одинокой и очень несчастной. Ее взгляд на любовь и дружбу перекликался со взглядами Джеймса Таггерта. В период публикации «Источника» [10] Рэнд А. Источник. – М.: Альпина Паблишер, 2020. я рассказала ей, как была признательна Арчибальду Огдену, редактору, который угрожал уволиться из издательства, если роман не будет опубликован. Она слушала с особенно неодобрительным и скептическим взглядом, а затем сказала: «Ты не должна быть ему признательна. Он делал это не для тебя . Он делал это для своей будущей карьеры, поскольку считал эту книгу хорошей». Я была в ужасе и спросила: «Ты имеешь в виду, что с его стороны было бы лучше (и предпочтительнее для меня), если бы он считал эту книгу пустышкой, но боролся за ее публикацию из чувства сострадания ко мне?» Она не ответила и сменила тему. У меня не получилось выудить из нее объяснения. Через много лет я начала понимать сама.

Похожее явление, надолго приведшее меня в замешательство, наблюдается и в политике. Комментаторы часто призывают некоего политика поставить интересы страны выше своих (или партийных) и пойти на компромисс со своими оппонентами – и такие призывы адресованы не к мелким жуликам, а к уважаемым людям. Что это значит? Если политик убежден, что его идеи правильны, своим компромиссом он предает страну. Если он убежден, что идеи его оппонентов ошибочны, вредить он будет опять же стране. Если он не уверен ни в правильности своих идей, ни в ошибочности чужих, ему следует проверить свои взгляды ради себя самого, а не только ради страны, так как истинность или ложность его идей должны представлять огромный личный интерес прежде всего для него самого.

Но такие размышления предполагают концептуальное сознание, воспринимающее идеи серьезно, то есть производящее свои убеждения из принципов, производимых реальностью. Перцептивное сознание неспособно представить, что идеи могут быть для кого-то важны; оно относится к идеям как к делу случайного выбора, к способу достичь какой-то немедленной цели. С этой точки зрения человек не избирается на публичную должность для того, чтобы проводить определенную политику, – он защищает определенную политику, чтобы быть избранным. Если так, то с какой стати он вообще должен хотеть быть избранным? Люди с антиконцептуальным мышлением никогда не задают себе такие вопросы: понятие долгосрочной цели находится за пределами их возможностей. (К такому типу людей принадлежит огромное число политиков и обозревателей; и если их мышление представляется как должное и правильное, то что это говорит об интеллектуальном уровне сегодняшней культуры?)