Стив Фуллер - Постправда: Знание как борьба за власть

Наиболее важный для STS вопрос, попадающий в фокус постистины, – это недоверие к экспертизе , которому исследования науки и технологий определенно способствовали, ограничив прерогативы экспертных знаний. Сисмондо не хочет понять, что даже такие политически умеренные ученые, работающие в области STS , как Гарри Коллинз и Шейла Джасанофф, занимаются в своих исследованиях тем же самым. Коллинз в основном интересуется экспертизой как формой знания, признанной в качестве таковой другими экспертами, тогда как Джасанофф хорошо понимает, что цена, которую эксперты платят за надежные сведения, поставляемые ими инстанциям, определяющим политический курс, состоит в их согласии соблюдать предначертанные им границы [Collins, Evans, 2007; Jasanoff, 1990]. Ни та ни другая позиция не близка той намного более авторитетной роли, которую, по мнению Орескес, должна была бы играть научная экспертиза в политическом процессе. С точки зрения STS те, кто разделяет нормативный подход Орескес к экспертизе, должны думать о том, как улучшить общественные отношения науки, например, о том, как ученые могли бы стать социально и материально ответственными за результаты политических и практических решений, принимаемых на основе их советов.

Когда я говорю, что STS заставили и более и менее респектабельных ученых «поднять уровень игры», я имею в виду то, что может оказаться наиболее долгосрочным вкладом исследований науки и технологий в общий интеллектуальный ландшафт, а именно представление о науке как об игре в буквальном смысле слова – возможно, самой большой и важной. Рассмотрим американский футбол, в котором матчи обычно проводятся между командами с разными ресурсами и разными послужными списками. Конечно, команда с лучшими ресурсами и лучшим послужным списком имеет больше шансов выиграть, однако иногда она проигрывает, и это единичное событие уже может подорвать доверие к команде, что приведет к дальнейшим потерям и даже бегству игроков. Каждый матч считается свободным пространством, где на 90 минут команды считаются равными, несмотря на их историю, возможно, совершенно разную. Идея Бэкона о решающем опыте, с готовностью подхваченная Поппером, связана как раз с этим умонастроением, определяющим для научной установки. «Социальный конструктивизм» STS попросту обобщает эту установку, перенося ее из лаборатории в мир. И если STS смогут искренне согласиться с собственным умонастроением, они смогут перейти от слов к делу.

Величайшее достоинство идеи игры в том, что она сфокусирована на обратимость удач, поскольку каждый матч имеет значение не только для объективного статуса соперничающих команд, но и для их субъективного ощущения движения. Однако если основываться на замечаниях Бейкер и Орескес о теории разумного замысла [Baker, Oreskes, 2017], они, похоже, считают, что научная игра заканчивается раньше, чем это происходит на самом деле, то есть после одного или даже нескольких поражений команда должна, получается, просто собрать чемоданы и объявить о собственном поражении. Здесь стоит напомнить, что существование атомов и реляционный характер пространства-времени – два положения, связываемые с революцией в физике, произведенной Альбертом Эйнштейном, – на протяжении большей части XIX в. считались спорными, если не давно похороненными, несмотря на наличие признанных проблем с полным осуществлением обещаний парадигмы Ньютона. Ученые, по-прежнему придерживавшиеся таких немодных взглядов, например, Эрнст Мах, если говорить о реляционном характере пространства-времени, казались чудаками, застрявшими в тех несбывшихся вариантах будущего, какими они представлялись науке прошлого. Однако после революций в теории относительности и квантовой механике репутация Маха радикально изменилась, и он прославился не чем иным, как своей прозорливостью. Так, Венский кружок, из которого выросло движение логических позитивистов, изначально был назван в честь Маха [Feuer, 1974].

Примерно так же разумный замысел может оказаться одной из этих «спорных, если не похороненных» идей, которые станут составляющими следующей революции в биологии, поскольку даже биологи, которых Бейкер и Орескес, вероятно, уважают, признают то, что в неодарвинистском синтезе есть существенные пробелы. Тот факт, что защитники разумного замысла повысили научность своих аргументов по сравнению с креационизмом, – а это я охотно признаю – уж точно не то, на что следует жаловаться противникам этого движения. Скорее, он показывает, что сторонники разумного замысла учатся на своих ошибках, как и любая хорошая команда, пережившая цепочку неудач. Соответственно, следовало бы ожидать улучшения результатов. Можно признать, что все эти вопросы в американском контексте несколько усложняются, поскольку конституционное отделение церкви от государства в последние времена интерпретировалось в том смысле, будто оно включает запрет на любой учебный материал, мотивированный специфическими религиозными интересами, словно бы отцы-основатели стремились институализировать генетическую ошибку 8 8 Имеется в виду «генетическая ошибка» в рассуждениях, когда ценность или обоснованность того или иного аргумента оценивается по истории и мотивам, в том числе тех, кто такой аргумент отстаивает. – Примеч. пер. ! Тем не менее эта зашоренная интерпретация позволяет Бейкеру и Орескес по-прежнему спорить с более ранними версиями «креационизма разумного замысла», подобно генералам, чьи экспертные познания сводятся к минувшей войне. К счастью, однако, все более информированную публику не так-то легко одурачить подобными операциями эпистемического арьергарда.

Некоторые ученые, работающие в русле STS , признают, что метафора игры подходит для описания того, как наукой занимаются сегодня, однако отвергают мое применение этой метафоры, особенно в отношении к собственной практике STS . Аманда Филлипс [Phillips, 2017] развивает эту тему в интересном направлении, обсуждая введение в американский футбол «минометного удара» ( mortar kick ), который не нарушает правил игры, но угрожает безопасности игроков. Это приводит ее к выводу, что залповый удар позорит или ставит под угрозу дух игры. Я вполне могу согласиться с ней в этом конкретном пункте, который она затем желает распространить на нормативную позицию, свойственную STS . Однако с этим я тоже могу согласиться, но сначала я хотел бы рассмотреть, готова ли была бы она отказать в праве на жизнь прошлым инновациям, изменившим ведение игры, и если да, то каким именно. Другими словами, я хотел бы прийти к более четкому пониманию того, что она подразумевает под «духом игры», который в числе прочего включает и суждения о допустимых в течение определенного периода времени рисках.