Лев Балашов - Занимательная философия. Учебное пособие [6-е издание, переработанное и дополненное]

Я не испытываю особого оптимизма относительно того, что вектор этого движения каким-то образом переменится и положение само собой исправится. По-видимому, те, кто осознает ценность истины и разлагающую силу дилетантства и шарлатанства и пытается этой силе сопротивляться, будут и дальше оказываться в трудном положении плывущих против течения. Но надежда на то, что всегда будут находиться и те, кто все-таки будет это делать». (Из речи А. А. Зализняка, автора книги «Слово о полку Игореве: взгляд лингвиста» по поводу вручения ему Литературной премии Александра Солженицына).

«Мысль истинна постольку, поскольку вера в нее выгодна для нашей жизни» — У. Джеймс. Прагматизм.

А вот что заявляет Геббельс: «Пропаганда утрачивает силу, как только становится явной. Мы добиваемся не правды, а эффекта».

Не правда ли, фраза Геббельса похожа на высказывание У. Джеймса. Разница между ними лишь в том, что второй ставит истину-правду в зависимость от выгоды-эффекта, а первый утверждает ничтожность правды-истины перед лицом его величества Эффекта.

Эффект, выгода — вместо правды-истины.

К Джеймсу и Геббельсу можно присовокупить Ф. Ницше. Известна такая его фраза: «Нет фактов, есть только интерпретации». Конечно, Ф. Ницше не был прагматистом. Но с У. Джеймсом его объединяют две вещи: релятивизм и субъективизм. И Геббельс неявно исходит из этих двух вещей. Нет истины, нет объективного основания наших мыслей в виде фактов, а есть только интерпретации, т. е. нечто весьма зыбкое, произвольное, субъективное, относительное. Ведь интерпретации суть то, что субъект СООТНОСИТ с тем, что он видит-слышит. Тут очень силен субъективный момент: хочу-нравится, дам такую интерпретацию, а не хочу-не нравится, дам другую интерпретацию. Такой подход очень хорошо согласуется и с прагматистской концепцией У. Джеймса, и с пропагандистской концепцией Геббельса.

В последние годы руководители нашей страны часто ссылаются на важность прагматического подхода в государственной политике. Прагматизм стал в некотором смысле знаменем власть имущих, предпринимателей, некоторой части интеллигенции.

Я хотел бы предупредить людей об опасности прагматизма, переоценки значения прагматического подхода. Прагматический подход весьма узок, ограничен и может быть использован лишь в некоторых ситуациях.

(Эти некоторые случаи А. С. Пушкин оценил так: «Не продается вдохновенье, Но можно рукопись продать». Хорошая формула. Главное — творчество, а прагматика лишь постольку-поскольку. «Можно рукопись продать» — то есть можно извлечь выгоду из творчества, но это не обязательно [желательно, но не во что бы то ни стало]).

Прагматизм фактически игнорирует фундаментальные ценности жизни, каковыми являются добро, красота, истина. Он мыслит и живет в координатах таких довольно-таки узких понятий, как выгода, польза, успех. Сентенции прагматически настроенного человека: «Истина — это то, из чего извлекаешь выгоду» (американский к\ф «Игра по-крупному»). Или: «Честным быть выгодно».

В 2009–2010 г.г. на телевидении проводилась рекламная кампания Альфа-Банка «Честным быть выгодно». Как мне представляется, слоган «Честным быть выгодно» крайне неудачен. Попробуйте сказать: «иметь совесть выгодно», «любить и быть любимым выгодно», «жить выгодно» и вы почувствуете какую-то меркантильную узость указанного слогана. Могу сказать еще более резко: «Честным быть выгодно» — примерно то же самое, что сказать «голова нужна человеку, чтобы он мог есть». Выгоду этот слоган ставит выше честности. Ты честный, потому что это выгодно… Не кажется ли Вам, что фундаментальную нравственную категорию, каковой является «честность», Вы ставите в зависимость от частного свойства-элемента деятельности?!

И потом, честность не всегда дружит с выгодой, а в отдельных случаях противоречит ей. Иногда честным быть невыгодно. Ведь в понятие выгоды входит и то, что называется сиюминутной выгодой. И вообще, выгода — лишь один из результатов деятельности человека, материальный результат. А кроме материального результата существуют еще духовно-нравственные и, шире, экзистенциальные-витальные следствия. Одним словом, нельзя выгодой измерять честность. Слоган «Честным быть выгодно» вполне в духе философии утилитаризма. Неужели мы вернулись в девятнадцатый век, в «добрую старую» Англию? Когда же мы будем жить своим умом?!

Для прагматически настроенного человека важен результат и только результат. Цель оправдывает средства — в значительной мере его философия. Прагматизм бескрыл, творчески бесплоден. Для него слова «мечта», «идеал» не имеют смысла. Романтизм непонятен человеку с прагматическим складом ума. Нередко он его высмеивает. Прагматик легко становится циником, жертвой цинической философии.

Прагматизм индивидуалистичен, начисто лишен того, что делает человека коллективистом. Ему претит героизм, самоотверженность. Прагматик, по существу, — гегелевский камердинер (Гегель в «Философии истории» очень точно подметил: «Для камердинера не существует героев, но не потому, что последние — не герои, а потому, что первый — камердинер»).

Для прагматика важно ДЕЛО. Но ведь ЖИЗНЬ неизмеримо шире любого дела. Она даже не цепь дел. Она представляет собой такую целокупность, в которой дела как таковые составляют лишь некоторую ее часть. Например, можно ли назвать делом любовь? Нет. Далее, можно ли назвать делом заботу родителей о детях и, шире, заботу человека о потомстве, продолжении рода? Тоже нет. Можно ли назвать делом творческий порыв-горение человека? И опять нет. Сочинение Бетховеном Лунной сонаты — это что, дело, бизнес? Язык не поворачивается так говорить.

Заслуживают внимания рассуждения А. Шопенгауэра о различии между творениями и делами. Он пишет:

«На честь может притязать каждый, на славу — лишь люди исключительные; ибо слава достигается только необычайными заслугами, а эти последние опять-таки выражаются либо в делах, либо в творениях, — так что к славе открыто два пути. По пути дел направляет главным образом великое сердце; по пути творений — великий ум. У каждого из этих путей имеются свои особые преимущества и невыгоды. Главная разница между ними та, что дела проходят, творения остаются. Благороднейшее деяние все-таки имеет лишь временное значение; гениальное же произведение продолжает жить и оказывать свое благотворное и возвышающее влияние на все времена. Дела оставляют по себе лишь память, которая становится все более слабой, искаженной и безразличной и даже обречена на постепенное угасание, если ее не подхватит история и не передаст ее в закрепленном состоянии потомству. Творения же сами обладают бессмертием и могут, особенно воплощенные в письменности, пережить все времена. От Александра Великого сохранилось имя и воспоминание; Платон же и Аристотель, Гомер и Гораций продолжают существовать сами, живут и действуют непосредственно. Beды, со своими упанишадами, — перед нами, а обо всех современных им делах до нас не дошло совершенно никакого известия».