Аниций Боэций - Комментарий к Категориям Аристотеля. Фрагменты

Почему же, хотя речь идет о предикаментах, тем не менее в первую очередь трактуется об эквивокальном (aequivoca), унивокальном (univoca) [24] и об отыменном (denominativa)? Безусловно потому, что излагающими [тот или иной предмет] всегда предпосылается нечто, посредством привлечения чего может быть облегчено обучение последующему: например, в геометрии прежде даются определения и только затем приводится ряд теорем. Так и здесь: все, что может иметь пользу при изучении предикаментов, Аристотель представил прежде, чем перешел к самим предикаментам. Теперь же, поскольку я закончил с тем, что следовало сказать в первую очередь, мы переходим к самому предмету изучения и к тексту. Какова же полезность эквивокального, унивокального и отыменного, будет разобрано сообразно смыслу (ratio) и определениям каждого из них.

"Эквивокальным называется то, у чего одно только имя общее, а соответствующий имени смысл (ratio) субстанции различный, как, например, "животное" - и человек, и то, что нарисовано. Ведь у них общим является одно только имя, а соответствующий этому имени смысл (ratio) субстанции различный. Ибо если кто-либо покажет, что есть для каждого из них то, посредством чего они суть животные, то для каждого он укажет свой собственный смысл (ratio)" [25].

Любая вещь указывается или с помощью определения, или с помощью имени. Ибо мы или называем подлежащую вещь собственным именем, или же показываем, что она есть, посредством определения. Так, например, мы называем некую субстанцию именем человека и даем его определение, говоря: человек есть животное разумное, смертное. Следовательно, так как любая вещь разъясняется посредством определения или имени, то от этих двух, а именно определения и имени, происходят четыре различия. В самом деле, все вещи или связываются каким-либо именем или определением, как, например, человек и животное - оба ведь могут быть названы животными и оба связаны одним определением (действительно, и животное - субстанция одушевленная, чувствующая, и человек также субстанция одушевленная, чувствующая), и это называется унивокальным. Другое же - то, что не связано ни именами, ни определениями, как, например, огонь, камень, цвет, и различается природой своей субстанции, и это называется диверсивокальным (diversivoca). Третье же - то, что называется различными именами, но имеет единое определение и назначение, как, например, меч и клинок, ведь это - много имен, но то, что они обозначают, разъясняется одним определением, и это называется мультивокальным (multivoca). Четвертое же - то, что согласуется друг с другом по именам, но различается определениями: например, человек живой и человек нарисованный; они оба называются людьми или животными. Но если кто-либо захочет определить изображение и человека, то даст в каждом случае различные определения, и это называется эквивокальным.

Теперь, поскольку сказано, что есть эквивокальное, мы прослеживаем отдельные положения определения Аристотеля. Вещи, указывает он, не являются эквивокальными сами по себе, если не называются одним именем, поэтому, чтобы быть эквивокальными, они получают [наименование] от общего имени; правильно говорит [Аристотель]: "называются эквивокальными", ведь они не суть эквивокальные, но называются таковыми.

Эквивокация свойственна не только именам, но и глаголам, например, когда я (говорю): "я понимаю тебя" (complector te) и "я понимаем тобой" (complector a te). При этих обозначениях хотя и употребляется одно имя "complector", но в одном [случае] оно передает значение действия, а в другом - претерпевания, и потому это также является эквивокацией. Ибо одно имя, то есть "complector", разграничивается различными определениями действия и претерпевания. Также довольно часто эквивокация обнаруживается в предлогах и союзах, и поэтому когда Аристотель говорит: "у них одно только имя общее", то имя следует понимать как любое обозначение вещей звуком, то есть всякое слово, не только [имя] собственное или нарицательное, что касается того лишь имени, которое может изменяться по падежам, но всякое обозначение вещей, посредством которого мы сказываем слова, данные вещам.

"Одно" употребляется двояко: во-первых, когда мы говорим, что нечто есть одно, как если бы мы сказали, что мир один, то есть единственный; во втором случае, когда мы высказываем с целью отличить одно от другого, как если бы кто-нибудь сказал: "у меня одна только туника", то есть, пет тоги, с целью отличения от тоги. Следовательно, именно это имел в виду Аристотель, когда говорил: "одно только имя общее", как если бы хотел, чтобы это было понято как "а не определение", ибо эквивокальное связывается именем, но различается определением.

"Общее" также сказывается многими способами. "Общим" называется то, что разделяется на части, и тогда не является уже совокупным общим, но собственно его частями, каждой в отдельности, как, например, дом. "Общим" называется и то, что не делится на части, но переходит поочередно в пользование обладателей, как, например, общий раб или конь. Также называется "общим" то, что в процессе использования становится чьей-либо собственностью, а после использования вновь становится общим, как, например, театр: ибо, пока я им пользуюсь, он мой, когда же ухожу из него, становится общим. "Общим" называется и то, что, не делясь на части, одновременно и целиком достигает каждого, как, например, звук или слово (sermo) целиком и полностью достигает многих ушей в одно и то же время. Итак, сообразно этому последнему значению "общего" Аристотель утверждает, что для эквивокальных вещей общим является имя. Ибо и о человеке нарисованном, и о человеке живом, о них обоих, сказывается целое имя "человек".

"А соответствующий этому имени смысл (ratio) субстанции различный": посредством этого признака (significatio) [Аристотель] предпосылает, что если определения даются не сообразно имени, а как-либо иначе, то все определение будет довольно шатким и нетвердым. И в первую очередь надлежит сказать об особенности определений. Ведь точные определения - те, которые обращаются: например, если ты скажешь: "Что есть человек? - животное разумное, смертное", это истинно; [и] "Что есть животное разумное, смертное? - человек", это также истинно. Если же кто-либо скажет так: "Что есть человек? - субстанция одушевленная, чувствующая", это истинно, [и] "Что есть субстанция одушевленная, чувствующая? - человек", последнее будет истинно не во всех смыслах, потому, что лошадь также субстанция одушевленная, чувствующая, но она - не человек. Итак, ясно, что безукоризненными являются те определения, которые могут обращаться. Но так происходит в тех [случаях, когда определения] даются не от общего [имени], а от одиночного (unum) [26], например, от имени "человек". Животное есть общее имя, и если кто-нибудь скажет: "Человек есть субстанция одушевленная, чувствующая", следует, что определение [неточно], если оно не обращается, поскольку дано от общего имени. Если же определение дано от одиночного имени, тогда определение должно образовывать от самого [этого] имени, однако это нужно делать правильно. Так, например, определение человека - "животное разумное, смертное", а не "субстанция одушевленная, чувствующая". Первое дано сообразно имени человека, второе - сообразно [имени] животного.