Николай Кузанский - Сочинения в 2-х томах. Том 2

Явственно ощущаю твою благость, Боже мой. Она не только не презирает меня, несчастного грешника, но сладостно питает неким стремлением . Ты подсказал мне влекущее меня уподобление, касающееся единства Твоего умного Слова, или замысла, и его разнообразия в последовательно являющихся вещах: простое понятие совершенных часов ведет меня к сладостному и восторженному созерцанию Твоего замысла и Слова. В самом деле, простое понятие часов свертывает в себе всю временную последовательность. Пусть часы будут замыслом. Тогда, хоть мы сначала слышим звон шестого, а не седьмого часа, седьмой мы слышим все равно не позже, чем предписывает [единовременный] замысел. Причем в замысле шестой час не прежде, чем седьмой или восьмой: в едином замысле часов никакой час не прежде и не после другого, хотя часы звонят только в предписанной замыслом последовательности; и не будет ошибкой сказать, когда мы слышим звон шестого часа, что часы звонят шесть потому, что так хочет замысел их мастера. Часы в замысле Бога есть этот его замысел. Так мы начинаем немножко понимать, что последовательность в часах существует без последования в его Слове, или замысле, и что тот простейший замысел свертывает в себе все движения, звоны и вообще все последовательно наблюдаемое нами, причем все последовательно происходящее никоим образом не выходит за пределы замысла, но развертывает его: замысел дает быть всему, и ничего не было раньше, чем произошло, потому что не было замыслено происходящим раньше. Пусть замысел часов будет как бы вечностью. Тогда движение часов будет последовательностью. Вечность свертывает в себе последовательность и развертывает ее: замысел часов, то есть вечность, свертывает и вместе развертывает все.

Благословен Ты, Господи Боже мой, что кормишь и питаешь меня молоком уподоблений, пока не предпишешь мне более твердую пищу [90] См. выше 9, 37 и прим. 10. . Веди меня, Господи, через эти тропы к себе, потому что, если Ты не будешь меня вести, я не смогу устоять на своем пути из-за хрупкости моей тленной природы и скудельного сосуда, который я повсюду ношу с собой [91] Скудельный сосуд — 2 Кор. 4, 7. . Укрепленный Твоей помощью, Господи, я снова возвращаюсь к тебе и хочу найти Тебя за стеной совпадения свертывания и развертывания. Когда я вхожу и вместе выхожу через эти двери Твоего Слова и замысла, то сладостной пищей становится для меня, входя, видеть Тебя все свертывающей силой, выходя, видеть Тебя все развертывающей силой, а входя и вместе выходя, видеть Тебя все свертывающей и вместе все развертывающей силой. Вхожу от творений к Творцу, от следствий к причине; выхожу от Тебя, Творца, к творениям, от причины к следствиям. Вхожу и вместе выхожу, убеждаясь, что выходить значит входить и входить значит вместе и выходить, подобно тому как исчисляющий одновременно и свертывает число, и развертывает его [92] Развертывает — увеличивая число каждый раз на единпцу, свертывает — беря его всякий раз как единство. См. Прост, об уме 6, 89 слл. , развертывает силу единицы и свертывает число в единицу: выхождение творений от Тебя есть вхождение творений в Тебя, развертывание есть свертывание. Но когда я вижу Тебя, Бога моего, в Твоем раю, опоясанном стеной совпадения противоположностей, то понимаю, что Ты и не развертываешь, и не свертываешь, ни делаешь либо одно, либо другое, ни делаешь то и другое вместе. И разделительное, и соединительное [суждение о тебе — это всего лишь] стена совпадения [противоположностей], а Ты высишься за ней, абсолютно отрешенный от всего, что можно сказать или помыслить.

Иногда, Господи, Ты представлялся мне невидимым для творений бесконечным сокрытым Богом, ведь бесконечность не постижима никаким способом постижения. В другие времена Ты представлялся мне для всех видимым, потому что вещь существует постольку, поскольку Ты ее видишь, а сама она не существовала бы актуально, если бы не видела Тебя: Твое видение дает ей существовать, потому что оно есть твоя бытийность. Ты невидим, Боже мой, и вместе видим: невидим в своем бытии, видим в бытии творения, которое настолько существует, насколько Тебя видит. Итак, Ты, мой невидимый Бог, видим всеми и видим во всяком видении, видим всяким видящим во всем видимом и в каждом акте видения, будучи невидимым, абсолютно свободным от всего подобного видению и бесконечно вознесшимся над всем. Мне надо поэтому перескочить через стену невидимого видения, за которой я смогу найти Тебя, Господи. Но стена эта есть все и вместе ничто: Ты, который предстаешь как бы всем и вместе ничем из всего, живешь внутри этой высокой стены. Никакой ум своей силой не может совершить скачок через нее. Иногда мне думается, что Ты видишь в себе все. словно живое зеркало, в котором все отражается; но поскольку Твое видение есть знание, мне приходит на ум, что Ты видишь в себе все не наподобие живого зеркала, потому что тогда Твое знание оказалось бы идущим от вещей. В другие времена я думаю, что Ты видишь все в себе как созерцающая себя сила [абсолютного видения], подобно тому, как если бы сила древесного семени вгляделась в себя, она увидела бы в своей силе дерево, поскольку сила семени есть виртуальным образом дерево; но потом я начинаю понимать, что Ты видишь себя и в себе все не как такая сила, ведь видеть дерево потенциально в силе семени не то же самое, что видеть дерево актуально. И тогда я убеждаюсь, что твоя бесконечная сила — за пределами зеркальной и семенной силы, за пределами совпадения излучений и возвращений, причины и следствия; что эта абсолютная сила есть абсолютное видение, полнота всего, превосходящая все способы видения; все эти способы, развертывающие полноту видения, вне всякого модуса суть Твое видение, твоя сущность, Боже мой.

Но позволь, милостивый Боже, чтобы Твое ничтожное создание снова обратилось к тебе. Если видеть у Тебя значит творить, а видишь Ты не что-то иное, потому что Ты сам объект самого себя, — Ты и видящий, и видимое, и видение, — то каким же образом Ты творишь вещи, отличные от Тебя? Ты должен тогда и творить себя самого, как видишь себя самого! Но Ты, жизнь моего духа, утешаешь меня, потому что хотя передо мной и встает стена абсурда, то есть совпадения творчества с сотворенностью, — невозможно, чтобы творчество совпадало с сотворенностью, ведь допустить это значит признать существование вещи до ее возникновения, раз она и есть, потому что творит, и ее нет, потому что она творится, — однако путь не преграждает. Твое творчество есть Твое бытие. Творить и вместе быть творимым для Тебя — не что иное как сообщать Твое бытие всему, будучи всем во всем и в то же время оставаясь абсолютно отрешенным от всего. Призывать к бытию несуществующее значит сообщать бытие ничему; таким образом призывание есть творение, сообщение — сотворяемость. И за этим совпадением творения и сотворяемости стоишь Ты, абсолютный и бесконечный Бог, и не творящий, и не творимый, хотя все вещи суть то, что они суть, потому что есть Ты. О бездна богатства, как Ты непостижим! Пока я думаю о творящем Творце, я еще остаюсь по сю сторону стены рая. Точно так же, пока я думаю о творимом Творце, я еще не вошел в него, а стою у стены. И только когда я вижу в тебе абсолютную бесконечность, которой не подходит ни имя творящего Творца, ни имя творимого Творца, я начинаю видеть Тебя без покровов и вступать в блаженный сад. Поистине Ты ничто из того, что можно сказать или помыслить; в своей свободе Ты бесконечно вознесся над всем подобным, поэтому Ты не Творец, а бесконечно больше, чем Творец, хотя без Тебя ничего нет и не может быть. Слава тебе и хвала в бесконечные веки.