Сергей Моисеев - Философия права [Курс лекций]

Девлин отвергает разграничение публичной и частной морали. Даже аморальное сексуальное поведение в частной жизни является по сути поведением подрывающим устои общества.

Девлин также указывает на некоторую непоследовательность в выводах комиссии Волфендена. Если гомосексуализм должен быть легализован, и общество не готово осудить его в законодательстве как аморальное явление, то нет оснований принимать законы, защищающие юношей от «совращения» или преследующие гомосексуалистов-проституток, как это рекомендовала комиссия. Если проституция — это безнравственность в частной жизни, до которой закону не должно быть никакого дела, то почему же доклад комиссии рекомендует сохранить и усилить наказания за содержание публичного дома?

Последовательное проведение в жизнь идей Волфендена потребовало бы отказа от традиционного принципа английского права о том, что согласие жертвы не является оправданием физического насилия или убийства. Кроме того, придерживаясь принципов Волфендена — Милля, надо разрешать не только гомосексуализм и проституцию, но и другое: «Эвтаназия, или убийство другого по его просьбе, самоубийство и клубы самоубийц (suicide pacts), дуэли, аборты, инцест между братом и сестрой — все это акты, которые могут совершаться частным образом, без вреда для других или их развращения и эксплуатации» [118] Ibid. Р. 7. .

В последней части своей лекции Девлин призывает проявлять максимальную осторожность, терпимость и гуманность при принятии законов, касающихся нравственности. Должна быть обеспечена максимально возможная свобода индивида, совместимая с целостностью общества. Небольшую аморальность, вызывающую у нас лишь умеренную неприязнь, следует терпеть. Наказываться законом должна лишь такая безнравственность, которая угрожает существованию общества. Невозможно рационально определить «критический порог» безнравственности. Показателем здесь является интенсивность наших чувств.

П. Девлин приводит следующий пример. Существует, как он пишет, «всеобщее отвращение к гомосексуализму». Мы должны спросить себя, как мы отнесемся к этому явлению, если подойдем спокойно и беспристрастно. «Возможно, мы почувствуем, что в ограниченных рамках гомосексуализм может быть терпим, но его широкое распространение было бы пагубным. Похожим образом большинство обществ относится к разврату, рассматривая его как естественную слабость, которую невозможно искоренить, но которая должна удерживаться в определенных пределах» [119] Ibid. Р. 17. .

Однако если наше общество действительно воспринимает гомосексуализм как «порок настолько отвратительный, что само его присутствие является оскорблением», тогда, утверждает Девлин, «я не вижу причин, по которым общество может быть лишено права искоренить его» [120] Ibid. . Точно также садизм и жестокость по отношению к животным вызывает в нас чувство глубокого отвращения и негодования, и общество запрещает их законодательно, не спрашивая, в общественной или в частной сфере это практикуется.

В 1963 г. Г. Харт опубликовал текст трех лекций под общим заглавием «Право, свобода и мораль», в которых выступил в поддержку рекомендаций комиссии Волфендена и с критикой позиции Девлина. Харт, однако, осознавал, что идеи Милля, на которых основывались выводы комиссии, действительно уязвимы для критики. Поэтому он высказывался весьма осторожно, выдвигая более умеренный вариант этих идеи.

Харт не защищает все, что говорил Милль и, в отличие от него, полагает, что не только вред, причиняемый другим, может быть основанием для принуждения с помощью закона. Но относительно законодательного проведения в жизнь морали позиция Милля представляется ему верной [121] Hart Н. L. Law, Liberty and Morality. — London: London University Press, 1963. —P. 5. .

Г. Харт начинает с разграничения принуждения с целью поддержания моральных норм общества (юридический морализм) и принуждением для защиты индивидов от самих себя (юридический патернализм). Последний, по Харту, имеет все права на существование.

Милль, исходя из своего «принципа вреда», возражал и против патернализма. В частности, он считал, что наркотики должны продаваться свободно. Он явно возражал бы и против закона, запрещающего убивать человека с его согласия.

Однако, считает Харт, со времен Милля имел место «общий упадок веры в то, что индивиды знают свои собственные интересы лучше всех». Люди могут «делать выбор или давать согласие без должного размышления или понимания последствий; или в погоне за сиюминутными желаниями; или в условиях, когда здравое суждение затуманено; или под влиянием внутренних психологических влечений; или под тонко завуалированным давлением других, которое невозможно доказать в суде» [122] Ibid. P. 33. .

На основе этих идей Харт выступает с критикой аргументов Девлина. Он утверждает, что приводимые Девлином примеры законов, не укладывающихся в рамки классического «принципа вреда», могут быть объяснены как проявления юридического патернализма, а не морализма.

«Слишком часто считают, что если закон не защищает одного человека от другого, то единственным его мотивом может быть наказание нравственной порочности, или, говоря словами лорда Девлина, «проведение в жизнь морального принципа» [123] Ibid. P. 34. . Однако, как показывает Харт, было бы большой натяжкой считать, что целью закона, запрещающего торговлю наркотиками, является только наказание безнравственности торговцев, а не защита покупателей от самих себя.

Так же часто утверждается, что законы, наказывающие за жестокость к животным, могут быть объяснены только как проявление юридического морализма. Но и здесь закон прежде всего направлен на предотвращение страданий живых существ (то есть тоже базируется на идее предотвращения вреда), а не против аморальности мучителей.

Многие законы, на первый взгляд, направленные против аморальности, на самом деле карают нарушение общественных приличий и порядка. Сексуальный акт между мужем и женой не является аморальным, но совершаемый публично оскорбляет общественные приличия и наказуем законом. Английское законодательство (по Харту) не рассматривает проституцию как преступление, но наказывает ее публичное проявление, чтобы защитить рядового жителя от оскорбительного для его чувств зрелища.

Девлин утверждает, что разделяемая всеми мораль — это «цемент» общества. Она так же необходима, как правительство, и хотя отдельное безнравственное действие не развратит людей, и (если делается частным образом) даже не шокирует и не оскорбит их, это не меняет дела. Мы не должны оправдывать «поведение в изоляции»: тот, кто не представляет непосредственной угрозы другим, все равно своим безнравственным поведением «подрывает один из великих моральных принципов, на которых основывается общество».