Гэнки Кавамура - Если все кошки в мире исчезнут [litres]

Кошки – это действительно нечто. Они могут игнорировать тебя большую часть времени, но, похоже, всегда чуют, когда ты действительно нуждаешься в утешении.

О, а вот еще. Это ты выпрыгнул из-под рождественской елки. Какой кавардак! Ты и вправду был еще тем сорванцом, Капуста. Но мама на этих фото выглядит счастливой.

Мы закончили просматривать один альбом и перешли к следующему. Наш разговор с Капустой продолжался. Я рассказал ему о Латуке и о том дождливом дне, когда он попал к нам в дом и стал жить с нами. О том, как мама потеряла всякий интерес к жизни после смерти Латука. Она перестала выходить из дома и сидела без дела. А потом я напомнил Капусте о том дне, когда она нашла его, и обо всех последующих счастливых днях. Я также поведал ему о болезни мамы. Капуста сидел тихо и внимательно вслушивался в каждое мое слово.

Время от времени я теребил его, помнил ли он что-нибудь из этого, но он, кажется, забыл все. А потом неожиданно его глаза загорелись при виде одной фотографии.

Раннее утро в красивом месте на побережье. На снимке я, одетый в юкату, летнее кимоно. Рядом папа с мамой. Мы толкаем инвалидное кресло, в котором сидит мама, а у нее на коленях расположился Капуста с недовольным выражением морды. Мы с папой смеемся, хотя и выглядим слегка смущенно. Смеющиеся лица были для меня непривычными и задержали мой взгляд.

– Кто это? – спросил Капуста с интересом.

Здесь папа впервые появляется на фото.

– Это мой отец, – ответил я отрывисто. Я не хотел говорить о нем.

– А где было сделано это фото?

– Похоже, это снято на горячих источниках, куда мы ездили вместе.

На снимке стояла дата. Это было всего за неделю до маминого ухода.

– Маму госпитализировали, и она не могла уже передвигаться самостоятельно. А потом неожиданно она сказала, что хочет поехать на горячие источники.

– А почему?

– Ей, вероятно, хотелось, чтобы у нас остались приятные воспоминания. Она редко куда-то выезжала.

Капуста напряженно вглядывался в снимок.

– Ты что-то вспоминаешь?

– …Думаю, что да. Мне кажется, я начинаю что-то чувствовать.

Создалось впечатление, что у Капусты всплыл какой-то фрагмент воспоминаний. Я захотел проверить, смогу ли я извлечь из него чуть больше, а потому продолжил показывать ему фотографии и давать пояснения к ним.

Фото четырехлетней давности…

Мамино состояние стало безнадежным. Ее рвало каждый день, боли не отпускали. Она не могла спать.

Но однажды утром, проснувшись, она позвала меня к себе в комнату. Мама сказала, что хочет поехать на горячий источник, туда, где она могла бы увидеть океан.

Эта просьба удивила меня, и я выспрашивал снова и снова, уверена ли она в том, что хочет отправиться в поездку. Я не понимал, действительно ли она намерена предпринять это. Но мама настаивала на своем. До того момента у нее никогда не возникало каких-то особых просьб, поэтому я был в крайнем изумлении.

Я сумел убедить врача отпустить ее всего на один-два дня, а потом она раскрыла свой план.

– Я хочу, чтобы мы поехали всей семьей. Ты, твой отец и Капуста.

Вот что было главным для нее. Чтобы вся семья была вместе.

Несмотря на мамино состояние, я не обмолвился с отцом ни единым словом за все то время, что она болела. Мы даже ни разу не взглянули друг другу в глаза. За долгие годы наши отношения или их отсутствие закрепились в таком виде навсегда. Как только мы с ним определились, что прекращаем всякое общение, это стало чем-то привычным, что продолжалось столь долгое время. Так что можете себе представить, как я противился идее отправиться на горячий источник вместе с ним или даже обсудить с ним нашу поездку. Но я знал, что эта поездка станет последней для моей матери, и поэтому собрался с силами и решил проверить, смогу ли я убедить моего отца поехать.

«Какая глупая идея», – ответил отец, и это было его обычной реакцией практически на все. Но, несмотря на ту неприязнь, которую я испытывал к нему, и моральное опустошение, возникшее, когда я пытался контактировать с ним, я был настойчив и убедил его не отказывать маме в ее просьбе.

Эта поездка стала последней для моей матери. А еще это был первый раз, когда я отправился с ней вместе куда-то достаточно далеко. Так что я сделал все возможное, чтобы поездка получилась особенно приятной. Чтобы добраться до горячего источника на побережье, потребовалось три часа езды на поезде. Местный пляж, омываемый ласковыми лучами солнца, тянулся так далеко, насколько хватало глаз. Я забронировал приличный отель с красивым видом на побережье. Мама увидела этот пейзаж на фотографии в журнале – это было то место, которое она мечтала увидеть своими глазами.

Отель был идеальным – традиционный старый фермерский дом, построенный более ста лет назад и переделанный под отель. Там было только два номера, со второго этажа открывался завораживающий вид на океан. За пределами зоны купания располагалась живописная сельская местность, а прибрежная полоса уходила в бесконечность. Можно было сидеть и любоваться закатом. Я был уверен, что мама будет счастлива, а потому приложил все силы, чтобы забронировать именно этот отель.

И в назначенный день вся семья отправилась в поездку, а врачи и медсестры вышли проводить нас, махая нам на прощание у дверей больницы. Впервые за долгое время вся семья – мы трое плюс кот – уезжали куда-то вместе.

В переполненном вагоне поезда мы сидели друг напротив друга, но с отцом я почти не разговаривал. Мама устроилась рядом, смотрела на нас и только улыбалась. Мы пережили три часа, проведенные вместе в одном закрытом пространстве, и когда напряжение между нами уже почти достигло своего предела, поезд остановился, и кондуктор громко объявил станцию, рядом с которой находился горячий источник.

Я катил мамино кресло, и мы, полные надежд, отправились в наш отель.

Но, когда добрались, случилось непредвиденное: моя бронь не прошла, и кто-то другой выкупил этот номер.

Я не мог в это поверить. Я повторял владелице отеля снова и снова, что забронировал номер по телефону. Я объяснил ей, как важно это для моей матери – что это будет ее последней поездкой. Но она не желала слушать мои мольбы. Вежливо принесла извинения, но не изменила своего решения. Я был в растерянности и чувствовал себя подавленным, потому что не смог порадовать маму.

«Не переживай из-за этого», – улыбнулась она. Но как можно оставаться спокойным и не нервничать? Не зная, что делать, я стоял в оцепенении.

Из этого состояния меня вывел отец, потрепав по плечу своей большой тяжелой рукой.

«Ну, нельзя же позволить твоей матери в ее состоянии жить в палатке. Пойду поищу что-нибудь».