Тимоти Мортон - Стать экологичным

Возможно, некоторые из нас заботятся о чем-то в совершенно неверном ключе — слишком агрессивно, слишком меланхолично, слишком уперто. Хайдеггер утверждает, что даже безразличие является формой заботы [75] Хайдеггер М . Указ. соч. С. 60–61, 143–150, 159. . Быть может, безразличие само указывает на способ заботиться о людях и нел ю дях, причиняя меньше насилия — просто позволив им существовать, как бумажкам у вас в руке, как рассказу, который вы можете ценить — или не ценить — без особых на то причин [76] Некоторые варианты серьезной экологической философии указывают в этом направлении. См., например: Агамбен Дж. Указ. соч. .

Я серьезно, дорогой читатель. Ваше безразличие содержит в себе экологические химикалии, поэтому не выплескивайте ребенка вместе с водой. На самом деле, возможно, надо оставить и ребенка, и сомнительную воду, в которой его мыли, а выбросить, напротив, саму идею о том, что вам нужно что-то выбросить. В последней главе мы рассмотрим несколько современных стилей выбрасывать разные вещи во имя экологичности и сравним их с той экологичностью, которая не отвергает двусмысленности.

На календаре обычный школьный день, и Гомер Симпсон везет своего сына Барта и дочь Лизу вместе с их друзьями в школу. Играет радио. Гомер вдруг узнает музыку своей молодости, но дети хотят, чтобы он переключил станцию. Вместо этого он досаждает им длинным рассказом об истории рок-групп семидесятых. Одна группа проторила путь для другой, та — для третьей, и так продолжалось до тех пор, пока не появился The Alan Parsons Project, «который был катером на воздушной подушке и просто парил надо всеми». Он углубляется в бессчетные подробности, рассказывая о том, как одна группа превращалась в другую. Гомер учит детей наслаждаться музыкой, но для них это не имеет никакого смысла. Он думает, что крут, а они считают его просто занудой [77] Мультипликационный сериал «Симпсоны» («The Simpsons»). Сезон 7, эпизод 24 «Гомерпалуза» («Homerpalooza»), сцен. Брент Форрестер, реж. Уэсли Арчер (Fox, 1996). .

Именно так написаны большинство глав вроде этой: в них авторы пытаются что-то авторитетно внушить, теряя чувство юмора, и в конце концов становятся для читателя просто невыносимы. То же самое произошло и со мной, когда мне предложили написать книгу вроде этой, — я сразу представил себе Гомера, объясняющего Grand Funk Railroad своим недоумевающим детям, которым неловко за отца. Такая книга была бы снабжена выносками и «простыми» категориями, соответствующими названиям глав. На самом деле такие вещи в итоге становятся чудовищно сложными, поскольку они просто не продуманы в достаточной мере.

Представьте, что вы в магазине грампластинок — если только предположить, что они всё еще существуют, — или, еще лучше, на сайте iTunes, Spotify или какого-то другого поставщика музыки. Вы можете выбирать из ошеломляющего количества жанров, да и само понятие жанра выглядит совершенно непонятным. Рассмотрим один-единственный относительно узкий спектр жанров. Что именно отличает электронику от электронной музыки, а техно от электронной танцевальной музыки? Что на самом деле означает используемая в iTunes категория «музыка девяностых»? Если она означает «любую музыку, записанную в девяностые», в этом нет никакого смысла. Что происходит с музыкой, опубликованной в декабре 1989 года или в январе 2000-го? Что происходит с музыкой, написанной в 2010 году, которая берет начало в музыке, написанной в 1995-м, или отсылает к последней? Это «музыка девяностых»? Почему нет?

Есть много способов написать эту главу занудно и неточно. Первый из них я буду называть методом магазина грампластинок . Он страдает от непроясненных философских предпосылок. Историю порой читать сложно, поскольку она всегда оформляется подспудными понятиями, которые часто не подвергаются критике. И это главная причина, по которой мы не будем пользоваться таким методом в главе. Привычные классификации слишком привычны. В некоторых случаях нужно их перетрясти, продумать их заново.

Метод магазина грампластинок состоит в том, что мы берем кучу уже имеющихся ярлыков и бездумно применяем их, вообще никак не изучая. Тогда мы имеем дело со способом осмысления экологического мышления, свойственным кому-то другому (а может быть, и группе каких-то неизвестных людей), но не ставим вопрос о том, что это за люди. Мы просто получаем их категории в наследство и не задаем вопросов. Потом категории пускаются в оборот и в результате легитимируются еще больше. Мыслить, не пользуясь категориями, которые мы то и дело ретвитим, оказывается в итоге попросту сложно. А это, в свою очередь, означает, что на территории мысли появляются разбитые вдрызг колеи и колдобины, например всевозможные ложные парадоксы и проблемы. Тут можно вспомнить стандартные дискуссии о «природе как противоположности воспитания», каких немало в популярных СМИ. Всё это намного больше мешает, чем помогает.

Я буду выстраивать главу особым образом. Самое главное, она не будет организовываться методом магазина грампластинок. Вместо этого мы вернемся назад и разберемся с горизонтом как частью представления о том, что жанр служит горизонтом ожиданий . Обусловленность горизонтом означает, что у вас есть то или иное месторасположение. Вы соотносите край леса, горную гряду и вон те облака с вашим телом и вашим положением. Находиться в рамках такого горизонта — значит иметь определенную позицию, а последняя — не что иное, как метафора для установки . Такой подход представляется намного более точным, а также намного более содержательным. Не забывайте о том, что идеи приходят к нам в связке с установками. Так что мы не будем рассказывать историю, мы будем изучать разные стили мышления, разные способы обладать идеями. Красота подхода состоит в том, что, применяя его, мы сможем учесть происходящее в реальной жизни, а именно то, что люди придерживаются множества пересекающихся друг с другом и противоречащих друг другу установок.

Вот причина, по которой в этой главе мы проигнорируем те названия и ярлыки, которые люди или течения дают самим себе. Мы не будем обращать внимания на священных коров. Не принимайте их слова на веру. Иначе вы будете снова и снова говорить одно и то же, и на слуху будут оставаться, таким образом, одни и те же люди. В этом случае у нас получится непереваренная история, которая будет проталкиваться через заранее подогнанную пищеварительную систему, какая-нибудь история идей, мировоззрений или чего угодно. Такая история, сколько бы сносок к ней ни сделать, будет похожа на рассказ Гомера Симпсона о группе Jefferson Starship. В общем, у нас не будет рассказов о великих турах, как и никаких куч информации, и причина одна и та же. Проблема такого рода вещей в том, что из-за них упускается представление о крайне важных модусах повествования, в которых излагается тот или иной материал, сам по себе очень важный.