Дэниэл Деннет - Насосы интуиции и другие инструменты мышления [litres]

В превосходной книге об индийской уличной магии “Сеть магии. Чудеса и уловки в Индии” Ли Сигел (1991) пишет:

“Я пишу книгу о магии”, – объясняю я, и меня спрашивают: “О настоящей магии?” Под настоящей магией люди подразумевают чудеса, чудотворные деяния и сверхъестественные силы. “Нет, – отвечаю я, – о фокусах. Не о настоящей магии”. Иными словами, настоящей магией называют магию, которая на самом деле не настоящая, а настоящую магию, которую действительно можно творить, настоящей никто не считает. [p. 425]

“Настоящая магия” – по определению, скажете вы – чудесна. Она нарушает законы природы. Многие люди хотят верить в настоящую магию. Повторяя трюки самопровозглашенных ясновидцев вроде Ури Геллера, фокусник, скептик и охотник за привидениями Джеймс Рэнди показывает, что поразительные эффекты нельзя считать настоящей магией, поскольку на самом деле это лишь фокусы. Но некоторых людей этим не убедить. Много лет назад на обсуждении после представления в Виннипеге один из зрителей обвинил Рэнди в двойном обмане: якобы Рэнди был таким же ясновидцем, как и Геллер, но специально притворялся простым фокусником, чтобы разоблачать двуличность более известного Геллера и забирать себе частичку его славы! Сложно опровергнуть такое обвинение, не объяснив всем присутствующим, в чем именно состоит секрет фокусов, чего Рэнди, уважая традиции фокусников всего мира, делать не спешит. (Первыми секреты фокусов стали раскрывать Пенн и Теллер. Их осудили многие коллеги по цеху, но в итоге они сумели доказать, что традиционное табу можно нарушить, не испортив при этом шоу иллюзионистов.)

Подобное стремление верить в настоящую магию свойственно многим людям, рассуждающим на тему взаимосвязи сознания и мозга. Некоторым, включая немалое количество нейробиологов и физиологов – и философов, – хотя бы на подсознательном уровне привлекательна мысль, что так или иначе динамические свойства нервной ткани могут творить чудеса, то есть каким-то образом сдерживать скрытые силы, неизвестные науке. Возможно, они правы, но не стоит считать так по умолчанию. Правило таково: никакой чудо-ткани!

Вот что нам известно практически наверняка: ни в одной компьютерной программе не задействованы необъяснимые с точки зрения физики феномены – ни невообразимые ранее силовые поля, ни таинственные квантовые проделки, ни жизненный порыв. Ни в одном компьютере, безусловно, нет чудо-ткани. Мы точно знаем, как компьютеры выполняют основные задачи и как из этих простых задач складываются все более сложные, и можем объяснить сконструированные компетенции, не оставляя никаких тайн. Хотя виртуозность сегодняшних компьютеров не перестает нас поражать, сами компьютеры – как машины – просты, как открывашки. Они показывают фокусы, но не “настоящую магию”.

Это ценный факт – настолько ценный, что он удостоится подробного анализа в следующем разделе. Его ценность заключается в том, что всякий раз, создавая компьютер, который казался чудесным, мы получаем доказательство, что его можно сконструировать без использования чудо-ткани. Возможно, мозг делает все иначе – возможно, даже с чудо-тканью (возможно, Рэнди – настоящий ясновидец, как и Геллер!), – но у нас нет основания этому верить. Таким образом, компьютеры выступают в качестве разоблачителей мифов, и это прекрасный повод настаивать на создании компьютерных моделей всего, что мы пытаемся понять, будь то ураганы, ипотечные пузыри, ВИЧ или человеческое сознание.

Термин “чудо-ткань” представляет собой инструмент мышления, напоминающий дубинку полицейского: он используется в карательных целях, чтобы не давать людям строить безосновательные теории. Как и дубинкой, им можно злоупотреблять. Он дополняет другой инструмент мышления – бритву Оккамаи потому обеспечивает некоторый научный консерватизм, которому порой свойственна близорукость. Мой любимый пример этого привел один из отцов современной генетики Уильям Бэтсон. Вот что он сказал не так уж давно, в 1916 г.:

Свойства живых организмов некоторым образом связаны с материальной основой, возможно, в некоторой степени с ядерным хроматином [хромосомами]; и все же непостижимо, чтобы частицы хроматина или любого другого вещества, каким бы сложным оно ни было, обладали бы теми силами, которые должны приписываться нашим факторам или генам. Предположение, что частицы хроматина, неотличимые друг от друга и практически гомогенные во всех известных опытах, могут в своей материальной природе содержать все свойства жизни, переходит границы даже самого убежденного материализма. [p. 91]

Он просто не мог представить ДНК. Мысль о том, что в каждой человеческой клетке может находиться три миллиарда спаренных оснований в двойной спирали, никак не укладывалась у него в голове. К счастью, другие биологи не разделяли пессимизма Бэтсона и в конце концов открыли, как именно происходит, казалось бы, чудесная передача генетической информации от поколения к поколению, за которую, как выяснилось, отвечают весьма необычные молекулы. Однако на пути к этому открытию они придерживались правила: никакой чудо-ткани. Из генетики они знали, какими компетенциями должен обладать искомый элемент, и сделали своей задачей создание физически возможной модели того, что будет обладать этими компетенциями.

Сегодня перед нами стоит подобная задача. Экспериментальная психология дает нам все более подробный каталог компетенций и уязвимостей сознания – триумфов восприятия и неловкостей заблуждения, скорости усвоения языка и условий переключения внимания, вожделения, страха и радости, – и теперь, как “убежденные материалисты”, мы должны выяснить, как мозг все это делает, не прибегая к постулату о чудо-ткани.

По мере того как растет наше понимание, представления о чудо-ткани меняются. Когда в середине 1980-х появились “коннекционистские” и другие “нейросетевые” модели [26] Обзор моделей см. в моей статье “Логическая география вычислительных методов. Взгляд с Восточного полюса” (1986). Первую полную антологию можно найти в работе McClelland, Rumelhart, and PDP Research Group (1986). , они продемонстрировали наличие у маленьких пучков нейронов способности к обучению и распознаванию паттернов, о которых всего несколькими годами ранее не могло быть и речи. Мы до сих пор не знаем, как именно мозг использует вычислительные мощности, демонстрируемые этими полуреалистичными моделями – и использует ли он их вообще, – но теперь можно постулировать коннекционистскую компетенцию нейронной сети, которую вы пока не можете объяснить, если открыто заявляете об этом, а компетенция явно не выходит за рамки известного диапазона возможностей. (Может, Рэнди исполняет фокус не точно так же, как Геллер, но мы имеем все основания предположить, что существует вариация метода Рэнди, которая объясняет способности Геллера, а это подсказывает нам, как глубже изучить задействованные процессы.) Главное возражение против существования чудо-ткани заключается в том, что она дает нам не способ решить проблему, а повод сдаться, предположив, что эту загадку разрешить так и не удастся.