Карлос Кастанеда - Отдельная реальность

Через некоторое время дон Хуан сказал, что он освободил машину. И она завелась!

28 сентября 1969 года.

Вокруг дома дона Хуана было что-то жуткое. В этот момент я думал, что он спрятался где-то поблизости и наблюдал за мной. Я покричал ему, а затем собрал достаточно мужества, чтобы войти внутрь. Дона Хуана там не было. Я поставил две сумки бакалейных товаров, которые я привез, на кучу дров и сел дожидаться его, как делал много раз раньше. Но в первый раз за все годы моей связи с доном Хуаном я испугался оставаться один в его доме. Я чувствовал присутствие кого-то невидимого здесь со мной. Тогда я вспомнил, что несколько лет назад у меня было то же самое неясное чувство, что что-то неизвестное бродило вокруг меня, когда я был один. Я вскочил и выбежал из дома.

Я приехал, чтобы увидеть дона Хуана и рассказать ему, что накопленные эффекты задачи «виденья» наложили свою дань на меня. Я начал чувствовать беспокойство, неясно воспринимаемое без какой-либо очевидной причины, усталость, не будучи утомленным. Затем моя реакция на присутствие одному в доме дона Хуана вызвала во мне общую память о том, как строился мой страх в прошлом.

Страх перенес меня на несколько лет назад, когда дон Хуан навязал мне очень необычное сравнение между женщиной-магом, которую он называл «ла Каталина», и мной. Это началось 23 ноября 1961 года, когда я нашел его в доме с вывихнутой лодыжкой. Он объяснил, что у него был враг – ведьма, которая могла обернуться черным дроздом и которая пыталась убить его.

– Как только я смогу ходить, я покажу тебе, кто эта женщина, – сказал дон Хуан. – Ты должен знать, кто она есть.

– Почему она хочет убить тебя?

Он нетерпеливо пожал плечами и отказался отвечать что-нибудь еще.

Я вернулся увидеть его десять дней спустя и нашел его соверщенно здоровым. Он покрутил своей лодыжкой, чтобы продемонстрировать мне, что она в прекрасном состоянии, и приписал свое быстрое выздоровление природе гипсовой повязки, которую он сам сделал.

– Хорошо, что ты здесь, – сказал он. – Сегодня я собираюсь взять тебя в небольшое путешествие.

Затем он направил меня ехать в безлюдное место. Мы остановились там; дон Хуан вытянул свои ноги и удобно устроился на виденьи, как будто собираясь вздремнуть. Он велел мне расслабиться и оставаться совершенно спокойным; он сказал, что мы должны быть как можно незаметнее до наступления сумерек, потому что поздний вечер был очень опасным временем для дела, которым мы занимаемся.

– Каким делом мы занимаемся? – спросил я.

– Мы здесь для того, чтобы отметить ла Каталину, – сказал он.

Когда стало значительно темно, мы незаметно, мы незаметно вышли из машины и очень медленно и бесшумно вошли в пустынный чаппараль.

С места, где мы остановились, я мог разглядеть темные силуэты холмов по обеим сторонам. Мы были в плоском, красивом, широком каньоне. Дон Хуан дал мне подробную инструкцию о том, как оставаться слитым с чапаралем, и научил меня способу сидеть «в бодрствовании», как он называл это. Он велел мне подогнуть мою правую ногу под мое левое бедро и сохранять мою левую ногу в сложенном положении. Он объяснил, что подогнутая нога использовалась в качестве пружины для того, чтобы встать с большой скоростью, если это будет необходимым. Затем он велел мне сидеть лицом на запад, потому что это было направление дома женщины. Он сел рядом со мной, справа, и шепотом сказал мне держать мои глаза сфокусированными на землю, ища, или, скорее, ожидая волну ветра, которая произведет волнение в кустах. Когда волнение коснется кустов, на которые я фокусировал мой пристальный взгляд, я должен был взглянуть вверх и увидеть колдунью во всем ее «великолепном зловещем блеске». Дон Хуан действительно использовал эти слова. Когда я попросил его объяснить, что он имеет в виду, он сказал, что, если я обнаружу волнение в кустах, я просто должен посмотреть вверх и увидеть сам, потому что «колдунья в полете» имела такой необыкновенный вид, что это не поддавалось объяснениям.

Дул чистый спокойный ветер, и я думал, что я обнаружил волнение в кустах много раз. Я поднимал глаза каждый раз, готовясь к трансцендентальному переживанию, но я ничего не видел. Каждый раз, когда ветер раздувал кусты, дон Хуан энергично ударял ногой по земле, поворачиваясь кругом и двигая руками, как будто они били. Сила его движений была чрезвычайной.

После нескольких неудач увидеть колдунью «в полете» я уверился, что не буду свидетелем никакого трансцендентального события, однако, дон Хуан показывал «силу» так остро, что я не помнил, как провел ночь.

На рассвете дон Хуан подсел ко мне. Он, казалось, был совершенно изнурен. Он едва мог двигаться. Он лег на спину и пробормотал, что ему не удалось «пронзить женщину». Я был сильно заинтригован этим заявлением; он повторил его несколько раз, и каждый раз его тон становился все более унылым, более отчаянным. Я начал переживать необычное беспокойство. Мне было очень легко проецировать мои чувства на настроение дона Хуана.

Дон Хуан ничего не упоминал об этом случае или о женщине несколько месяцев. Я думал, что он или забыл или решил все дело. Однако, однажды я нашел его в очень взволнованном настроении, и в манере, которая была совершенно несвойственна его естественному спокойствию, он сказал мне, что «черный дрозд» сидел перед ним предыдущей ночью, и что он даже не заснул. Искусство женщины было таким большим, что он совсем не чувствовал ее присутствия. Он сказал, что, к счастью, он проснулся в определенный момент, чтобы подготовиться к самому ужасному бою за свою жизнь. Тон дона Хуана был взволнованный, почти патетический. Я почувствовал непреодолимую волну жалости и беспокойства.

В мрачном и драматическом тоне он вновь подтвердил, что у него не было способа остановить ее и что в следующий раз, когда она придет к нему, это будет его последний день на земле. Я стал унылым и был едва не в слезах. Дон Хуан, казалось, заметил мое глубокое беспокойство и засмеялся, как я подумал, храбро. Он похлопал меня по спине и сказал, чтобы я не терзался, что он еще не вполне потерян, потому что имел одну последнюю карту, козырную карту.

– Воин живет стратегически, – сказал он, улыбаясь. – Воин никогда не берется за груз, который он не может удержать в руках.

Улыбка дона Хуана имела силу разогнать зловещие тучи судьбы. Я внезапно почувствовал приподнятое настроение, и мы оба засмеялись. Он похлопал меня по голове.

– Ты знаешь, из всех вещей на земле, ты – это моя последняя карта, – сказал он отрывисто, взглянув мне прямо в глаза.

– Что?

– Ты являешься моей козырной картой в моем бою против этой ведьмы.

Я не понял, что он имеет в виду, и он объяснил, что женщина не знала меня и что, если я сыграю своей рукой так, как он укажет мне, у меня будет более, чем хороший, шанс «пронзить ее».