Томас Гоббс - Сочинения в 2 томах. Т.1

12. Записанным Словом Божиим иудеи считали книгу, содержавшую весь закон, которую они называли Второзаконием, и, насколько это можно понять из Священной истории, вплоть до пленения египетского – только эту книгу. Ибо книга эта была передана самим Моисеем-священником (Втор. 31, 9, 26) на сохранение, чтобы лежала она рядом с Ковчегом завета, и цари списывали с нее законы; спустя же много времени по воле царя Иессея (2 Цар. 23, 1) и т. д. была признана Словом Божиим. Когда же впервые вошли в канон остальные книги Ветхого завета, не известно. Что же касается пророков Исайи и прочих, поскольку пророчествовали они только в том, что произойдет во времена пленения или после пленения, то их книги не могли тотчас же быть признанными как пророческие на основании вышеприведенного закона из книги Второзакония (18, 21, 22), который повелевал израильтянам признавать пророком лишь того, чьи предсказания поистине исполнились. Поэтому оказалось так, что книги тех, кого иудеи убивали за их пророчества, позднее, поскольку они сбывались, были признаны ими пророческими, то есть Словом Божиим.

13. Теперь, когда известно, каковы были законы во времена Ветхого завета и каково было вначале Слово Божие, следует рассмотреть, кто – будь то один человек или несколько – имел возможность судить о том, следует ли принимать за Слово Божие пророчества будущих пророков, то есть сбываются ли эти предсказания. Следует также рассмотреть, кто имел право толкования уже существующих законов и писаного Слова Божия. Это придется рассмотреть, прослеживая изменения, происходившие в Израильском государстве в разные времена его истории.

Несомненно, что при жизни Моисея вся эта власть была сосредоточена в его руках. Ведь не будь он сам толкователем законов и Слова Божия, эта обязанность должна была бы принадлежать либо каждому в отдельности, либо собранию большинства, то есть синагоге, либо первосвященнику, либо другим пророкам. Но прежде всего то, что эта обязанность менее всего принадлежала частным людям или их собраниям, ясно уже из того, что им не было разрешено, более того, под угрозой строжайшего наказания запрещено общаться с Богом самим, а не через Моисея. Ибо написано (Исх. 19, 24, 25): Священники же и народ да не прейдут пределов и не поднимутся к Господу, чтобы не поразил он их вдруг. Снизошел Моисей к народу и все рассказал им. Далее то, что было сказано по случаю восстания Корея, Дафана, Авирона и двухсот пятидесяти старейшин синагоги, ясно и недвусмысленно подтверждает, что ни отдельные люди, ни их сборище не должны претендовать на то, что Бог говорил их устами и что, следовательно, они обладают правом толковать Слово Божие. Ведь когда они стали утверждать, что Господь говорил их устами точно так же, как и устами Моисея, им сказали: Довольно будет вам, что все собрание священно, и Господь вместе с ними, почему же возвышаетесь вы над народом Господним? (Чис. 16, 3). А как решил спор этот Господь, можно понять из того, что они (Корей, Дафан и Авирон) живыми снизошли в преисподню, и огонь, посланный Господом, поразил двести пятьдесят мужей (Чис. 16, 33, 35).

Во-вторых, то, что эта власть не принадлежала первосвященнику Аарону, ясно из аналогичного спора между ним и его сестрой Марией, с одной стороны, и Моисеем -с другой. Вопрос шел о том, говорит ли Бог только устами Моисея или также и их устами, то есть только ли один Моисей является толкователем Слова Божия или и они также. Ведь они сказали так: Разве Господь говорил устами Моисея? Разве не говорил он также и нам? (Чис. 12, 2). Бог же осудил их и сказал, что Моисей отличается от других пророков: Если кто-нибудь среди вас пророк, я откроюсь ему в видении либо во сне буду говорить с ним. Но не таков раб мой Моисей и т. д. Ибо я лицом к лицу разговариваю с ним, и он наяву видит Господа, а не в гаданиях. Почему же вы не убоялись? и т. д. Наконец, то, что толкование Слова Божия при жизни Моисея не принадлежало каким-нибудь другим пророкам, можно заключить из приведенных нами выше слов о его превосходстве над всеми остальными, а также на основании доводов естественного разума, поскольку этот пророк и возвещал и толковал веления Божий, и не было в ту пору иного Слова Божия, кроме того, которое возвещалось устами Моисея; а кроме того, и не было в то время никакого другого пророка, который бы обращался к народу, кроме семидесяти старцев, вдохновленных в своих пророчествах Моисеем. Но и это считал неправильным Иисус Навин, в то время прислужник, а потом преемник Моисея, пока не узнал, что это происходит с ведома Моисея; последнее ясно из самого текста Писания: Спустился Господь на облаке и т. д. и взял от духа Моисеева и отдал семидесяти мужам (Чис. 11, 25). После же того, как возвещено было об их пророчестве, Иисус сказал Моисею: Господин мой, помешай им (Чис. 11, 28). Моисей же ответил: Что ты ревнуешь за меня? и т. д. Следовательно, если Моисей был единственным вестником Слова Божия, то право толковать Слово Божие не принадлежало ни частным лицам, ни священнику, ни другим пророкам; остается, что только один Моисей был истолкователем Слова Божия и он же обладал верховной властью в делах гражданских. Борьба же Корея и других заговорщиков против Моисея и Аарона и Аарона с сестрой против Моисея началась не из-за спасения их души, а из честолюбия и желания получить власть над народом.

14. Во времена Иисуса Навина толкование законов и Слова Божия принадлежало первосвященнику и абсолютному царю, поставленному Богом, Елеазару. Это следует прежде всего из самого соглашения, в котором государство Израильское называется священническим царством, или, как говорится в другом месте (1 Пет. 2, 9), царственным священством, что могло быть сказано только в том случае, если царская власть предполагалась принадлежащей первосвященнику в силу народного постановления и соглашения. И это не противоречит вышесказанному, где говорилось, что не Аарон, а Моисей получил царскую власть от Бога, потому что там, где один человек устанавливает форму будущего государства, он неизбежно один осуществляет для своего времени и управление государством, которое он создал, будь то монархия, аристократия или демократия, обладая в настоящем всей властью, которую он передаст другим на будущее. То, что Елеазар имел не только священнический сан, но и верховную власть, ясно из самого призвания Иисуса Навина к управлению государством. Ведь написано (Чис. 27, 18, 21): Возьми Иисуса, сына Навина и т. д., который предстанет перед священником Елеазаром и всем народом, и дашь ему наставление на глазах у всех и часть славы твоей, дабы слушало его все собрание сыновей Израиля. И если что нужно делать, священник Елеазар пусть спрашивает у Господа. По слову его да выходит и входит он сам и вместе с ним все сыны Израиля. Здесь обращаться к Богу о том, что следует делать, то есть толковать Слово Божие и во имя Божие повелевать всеми, является прерогативой Елеазара; выходить же и входить по слову его, то есть повиноваться ему, это уже относится к Иисусу и всему народу. Следует также отметить и следующее выражение: часть своей славы, открыто говорящее, что Иисус не обладал властью, равной той, которой обладал Моисей. А между тем также очевидно, что и во времена Иисуса Навина верховная гражданская власть и право толковать Слово Божие сосредоточивались в руках одного и того же лица.