Борис Кудрявцев - Биография великана

Неизменные небесные тела, расположенные за пределами подлунного мира, по учению перипатетиков образованы при помощи пятого элемента — божественной «квинтэссенции».

Каждому элементу в природе, как мы читаем у Аристотеля, присуще определенное положение, к которому он и стремится. Тяжелые, твердые и жидкие тела, например, падают, потому что входящим в них элементам свойствен более низкий уровень, чем воздуху или огню, всегда поднимающимся вверх в силу стремления к присущим им более высоким уровням.

Это придуманное Аристотелем стремление к определенным уровням или положениям, являющееся, как он считал, причиной естественных движений, не отличалось им от тех стремлений, которые руководят поступками людей. Явления, наблюдаемые в неживой природе, Аристотель объяснял стремлением всего существующего к определенной цели. Причиной движений объявлялась воля: на Земле — воля человека и животных, при движении небесных тел — воля божества.

Руководящим, законополагающим во вселенной признавалось духовное начало.

Идеалистическую сущность философии Аристотеля разглядели отцы католической церкви. Учение официального идеолога римской церкви Фомы Аквинского в основе своей строго следует идеям греческого философа. Именно Фома еще в XIII веке убедил епископов принять в качестве основы католичества философию перипатетиков.

Вместе с церковными книгами учение Аристотеля проникало в первые русские школы. Неточно воспроизведенное славянским языком, оно делалось еще более туманным и непонятным. Вот как звучал отрывок из физики Аристотеля в XVII веке:

«Яко же глаголют физицы, два суть наклонения. Нецыи бо аще сущее тело едино еже подлежащее сотворят, или трех некое или ино еже огня густьше будет аера же редчайше густостью и редкостью ина некая рождают много творяще».

Не стоит глубоко задумываться и доискиваться смысла перевода — он ускользал и от современников. Один из них написал на полях сохранившейся рукописи: «Здесь много переписующими наглупоствовано».

Идеалистическая сущность философии Аристотеля доказывает, что даже гениальный человек исторически ограничен в своем творчестве. Но это не должно влиять на возникающее при чтении его трудов чувство восхищения трудолюбием, неутомимой наблюдательностью и творческим озарением великого философа.

Ведь и сейчас, повторяя привычную для нас фразу «ничто не вечно под Луною», мы, сами того не сознавая, платим дань заблуждениям великого философа.

Гигантский труд Аристотеля потребовал новых для того времени форм работы. Своей организацией научная работа в Ликее напоминает то, с чем мы встречаемся в современных научно-исследовательских институтах. Здесь впервые в Греции молодые исследователи собирают сведения, необходимые для работы их руководителя. Только таким образом Аристотель смог собрать поражающие нас своим обилием данные, подводящие итог достижениям греческой культуры во всех областях гуманитарных и естественных наук.

Как же выглядела греческая жизнь в тот период, когда эллинистическая цивилизация, пройдя зенит, начала свое трагическое, но неизбежное движение к упадку?

В великой империи, созданной Александром Македонским, мы не встречаем философов, хотя бы отдаленно приближавшихся по своему гению к Демокриту, Платону или Аристотелю. Однако в науках, связанных с практикой, будь то математика или астрономия, механика или физиология, именно в это время делаются наиболее важные открытия. Большинство из них в той или иной степени связано с замечательным городом античности — Александрией.

Как же выглядел основанный Александром город?

Для античного мира это был город-гигант, построенный целиком из камня и раскинувшийся к концу классической древности на площади около ста квадратных километров.

Город украшали великолепные дворцы из привезенного мрамора, тонувшие в искусно разбитых садах.

Часть жителей добровольно перебралась в новую столицу, привлеченная ее славой, а часть привезена насильно. К началу нашей эры население Александрии приближалось к миллиону жителей.

Одноэтажные дома не могли вместить такое огромное население, и здания начали расти вверх. Кстати, впервые в этих прообразах современных небоскребов жителям стали сдавать внаймы отдельные квартиры, чего не было в Афинском государстве.

Огромный город делился на четыре части двумя взаимноперпендикулярными широкими улицами, окаймленными тротуарами. Длина главной улицы, тянувшейся с востока на запад, превышала 7 километров, а ширина достигала 30 метров! Правда, боковые улицы и переулки, как во всех старых городах, оставались узкими.

Гордостью александрийцев был их порт, разделенный на две половины искусственно возведенной плотиной, протянувшейся почти на километр. В одной половине располагалась военная гавань, в другой — торговая. Целый лес мачт постоянно заполнял гавань. Плотина соединяла побережье с островом Фаросом, на котором замечательный строитель античного мира Сострат Книдский воздвиг знаменитый Фаросский маяк, единодушно признанный древними за одно из «семи чудес мира».

Тремя ярусами, из которых каждый последующий был ýже предыдущего, взметнулось в небо это изумительное сооружение. На верху маяка, на высоте около 110 метров, то есть выше, чем шпиль Исаакиевского собора в Ленинграде, под куполом, поддерживаемым восемью стройными колоннами, помещался фонарь маяка. Далеко от берега было видно пламя день и ночь горевших в маячном фонаре смолистых деревьев. Обслуживать это грандиозное техническое сооружение было нелегко. Особенно сложно было доставлять наверх бревна. И тогда на помощь пришли александрийские инженеры, соорудившие для этого специальный подъемник.

В плотине, соединяющей маяк с берегом, строители сделали два канала, покрытые сверху изящными мостами для пешеходов. Высота мостов была такова, что корабли могли свободно проходить по каналам из одной гавани в другую.

При всей грандиозности этих сооружений все же не они поражают нас, не они являются чудом античного мира. Истинными жемчужинами Александрии были знаменитая библиотека и Александрийский музей — Мусейон (Обитель муз).

Много легенд связано с Александрийской библиотекой — этим величайшим собранием книг, известным древнему миру. Библиотеки существовали и раньше. Мы знаем, что у египетских фараонов была библиотека с поэтичным именем «Приют разума». Археологи нашли при раскопках «книги», написанные клинописью на кирпичах. Это остатки библиотек великих царей Ассирии и Вавилона.