Николай Никулин - Пока Фрейд спал. Энциклопедия человеческих пороков

Хотя конечно же деньги здесь ни при чем, скажут они. Вечность – вот кто станет им судьей. Но публичный интерес, появляющийся вокруг их произведений, надо признать, очень вдохновляет.

И после этого разве не очевиден ответ на вопрос: какой нахлебник (пардон, художник) лишен тщеславия? Верно. Никакой.

Чтобы написать безупречную речь в защиту хвастовства, нужно, несомненно, обладать известной степенью скромности. Не будем, впрочем, ей хвастаться, а сразу перейдем к делу. Хвастуну, как кажется, не нужны защитники. Он сам по себе искрометный адвокат, не нуждающийся в посторонних оценках.

Достоинство – понятие не врожденное, а приобретаемое. Некоторые люди идут в неравный бой, чтобы доказать свою храбрость. Некоторые предельно ограничивают жизнь, дабы прослыть праведниками. А некоторым для доказательств своего достоинства служат лишь слова.

У нас принято к словам относиться снисходительно: их можно использовать как средство выражения мысли, можно как определенный коммуникативный аппарат, но почему-то нельзя воспринимать как самоценное явление. А между тем выдающиеся риторические речи не менее ценны, чем хорошая картина художника или отлично написанный текст писателя. С помощью слов мы всегда приписываем тому или иному явлению свойства, которыми, быть может, оно не обладает. Но в том-то и прелесть человеческой речи, что с ее помощью можно безболезненно смыслы приумножать. Возьмем, к примеру, любую книгу. У нее есть смысл, заложенный писателем, и есть смысл, появляющийся при прочтении. Читательское прочтение невозможно предсказать, да и не нужно. Выводы читателя не менее значительны, чем авторские задумки. Более того, читательские смыслы зачастую придают книге содержательности. Как сказал литературный критик Лев Аннинский, если в книге не было этого смысла, то теперь будет. И действительно, он немедленно появляется.

Что было бы с «Черным квадратом» Малевича без всевозможных интерпретаций, верных или неверных, выдуманных или точных? Сейчас можно утонуть в море толкований известнейшей картины, и все эти толкования и есть фон, вокруг которого создается настоящее искусство.

Хвастун сочиняет свое достоинство, он выдумывает его из воздуха. Возможно, он не обладает никаким достоинством. Возможно, его вообще нет в природе. Но одно то, что он дерзко и смело берется это достоинство придумать, заслуживает уважения.

Хвастаться нужно уметь. Не тот хвастун, кто говорит о себе положительно, а тот, кто делает это искусно. Искусство хвастовства сводится к следующим качествам.

1. Умение отрешиться от кичливой застенчивости. Хуже молчать о своих личностных победах, чем громогласно заявлять о них.

2. Презрительное отношение к общественному мнению. Людям вообще свойственно высмеивать чужие дела – из зависти ли или из собственной неуверенности в себе, одним им лишь известно. Это их проблемы, но не проблемы хвастуна.

3. Обладание риторическим талантом. Это важное свойство: если ты не способен в красках рассказать о своих достоинствах, лучше за это не браться вовсе.

Последнее чрезвычайно необходимо для понимания ситуации. Хвастун в некотором роде софист. Тот самый, который жил в Древней Греции и учил людей тому, что в мире нет ни добра, ни зла. Что нет устойчивых понятий. И что, как говорил Гераклит, нельзя войти в одну реку дважды. Причем не только потому, что река неуловимо меняется, но и потому, что меняется сам человек – он уже явно не тот лихой экспериментатор, решившийся это сделать в первый раз. Второй раз – всегда другой.

Софистов принято поносить, так как их поносил Сократ. Но если обратиться к историческому опыту и посмотреть на школу софистов без предвзятости (но при прежнем почтении к Сократу), то в них мы не увидим ничего недостойного. Они были первыми лингвистами, изучающими язык. Ловко придумывая парадоксы, они силились доказать что угодно. Отсюда, собственно, и вышли риторические опыты.

Так, например, древнегреческий сатирик Лукиан написал «Похвалу мухе», в которой доказывал, что муха – совершеннейшее существо. Приведем некоторые из причин:

«1. Полет мухи не похож на быстрые взмахи летучей мыши, не похож на подпрыгивания кузнечиков или кружение осы – плавным поворотом стремится муха к некоей цели, намеченной в воздухе. И к тому же летит она не безмолвно, но с песней, однако не с враждебной песней комаров, не с тяжелым жужжанием пчел или ос, страшным и угрожающим, – нет, песнь мухи настолько звонче и слаще, как против труб и кимвалов медовые флейты.

2. Голова мухи наитончайше соединяется с шеей, легко поворачиваясь вокруг, а не сросшись, как у кузнечика; выпуклые глаза с большим количеством роговицы; грудь, прекрасно сложенная, и ноги, прорастающие свободно, без излишней связанности, как у осы. Брюшко – крепкое и похоже на панцирь своими широкими поясками и чешуйками.

3. Свободная, ничем не связанная, пожинает муха труды других, и всегда полны для нее столы. Ибо и козы доятся для нее, и пчелы на нее работают не меньше, чем на человека, и повара для нее услащают приправы. Пробует она их раньше царей: прогуливаясь по столам, муха угощается вместе с ними и наслаждается из всех блюд.

4. Так сильна муха, что, кусая, прокалывает не только кожу человека, но и быка, и лошади, и даже слону она причиняет боль, забираясь в его морщины и беспокоя его своим соразмерным по величине хоботком. В любовных же и брачных сношениях у них большая свобода. Самец, подобно петуху, взойдя, не спрыгивает тотчас же, но мчится вдаль на своей подруге, она же несет возлюбленного. Так летят они вместе, и связь эта, заключенная в воздухе, не нарушается полетом.

Пребывая и питаясь с людьми одними кушаньями, за одним столом, она отведывает все, кроме елея, ибо пить для нее – смерть. И все же она недолговечна, ибо очень скупо отмерены ей пределы жизни. Потому-то больше всего любит она свет и на свету устраивает свои общественные дела. Ночь же муха проводит мирно, не летает и не поет, но притаится и сидит неподвижно».

Думается, похвалить муху сложнее, чем похвалить себя. Если можно найти достоинства у простой мухи, то отчего же человеку не поискать их в себе? Иные качества, рассмотренные под другим углом зрения, выглядят вполне выигрышно. И хвастун просто не смущается их констатировать.