Кен Уилбер - Трамп и эпоха постправды
- Название:Трамп и эпоха постправды
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Манн, Иванов и Фербер
- Год:2018
- Город:Москва
- ISBN:978-5-00117-365-6
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Кен Уилбер - Трамп и эпоха постправды краткое содержание
На русском языке публикуется впервые.
Трамп и эпоха постправды - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Но по прошествии десятилетий зеленая волна начала отклоняться к крайним, неуклюжим, дисфункциональным и даже откровенно нездоровым формам. Ее широкий плюрализм скатился до воинственного и необузданного релятивизма (схлопывающегося в нигилизм). Наблюдение, что всякая истина имеет свой контекст (или получает смысл благодаря культурному контексту), скатилось к идее, будто вообще не существует никаких подлинно реальных универсальных истин, а есть лишь сменяющие друг друга культурные интерпретации (это в итоге обернулось широким распространением нарциссизма). Центральные идеи зеленой волны (которые начали свое шествие в качестве «истинных, но лишь частично» концепций и позже коллапсировали в крайние и глубоко противоречащие себе воззрения) состоят в том, что всякое знание отчасти представляет собой социальную конструкцию; всякое знание обусловлено контекстом; нет привилегированных перспектив (точек зрения) [4] В интегральной теории термин «перспектива» обозначает «взгляд», или «точку зрения». В теории взрослого развития также рассматриваются количество и глубина воспринимаемых перспектив (перспектива первого лица, второго лица, третьего лица и т. д.), зависящие от уровня развития мышления.
; считающееся «истиной» является культурной модой, которая почти всегда продвигается той или иной притесняющей силой (расизмом, сексизмом, евроцентризмом, патриархальностью, капитализмом, консьюмеризмом, алчностью, эксплуатацией окружающей среды); каждое человеческое существо (а часто и животное) всецело и абсолютно уникально и совершенно равноценно всем прочим (эгалитаризм). Если возможно одной фразой резюмировать послания практически всех по-настоящему известных писателей-постмодернистов (Жака Деррида, Мишеля Фуко, Жан-Франсуа Лиотара, Пьера Бурдье, Жака Лакана, Поля де Мана, Стэнли Фиша и т. д.), она такова: «Истины нет». Истина — скорее социальный конструкт, а то, что кто-то называет таковой, есть лишь то, в истинности чего какая-то культура когда-то смогла убедить население. Но никогда в действительности не существовало отдельно взятой реальной вещи под названием «истина», которая просто «сидела и ждала», когда же ее откроют. Равно как нет какой-то одной единственно и универсально правильной длины подола, которую должен открыть дизайнер одежды.
Даже саму науку стали считать чем-то не более истинным, чем поэзия! (Кроме шуток!) Постмодернисты попросту перестали видеть разницу между фактом и вымыслом, новостями и новеллами, научными данными и фантазиями. Если вкратце, «истины нет нигде».
В общем, все пришло к тому, что с общей перспективы постмодернизма любое знание стало пониматься как культурно обусловленное; не существует универсально достоверной истины, а следовательно, все знание основано лишь на интерпретации, объявленной исходя из привилегированной (и, как следствие, притесняющей) точки зрения. Знание — не данность, а нечто сконструированное (построенное, сфабрикованное); нет ничего, кроме истории, поэтому то, что какая-либо культура сегодня считает «истинным», завтра радикально изменится (мол, что произошло с семью смертными грехами? Половина из них явно стали сегодня добродетелями). Не существует универсальной морально-нравственной системы координат: твоя правда истинна для тебя, а моя — для меня, и ни одно из наших утверждений об истинности не может быть поставлено под вопрос ни по какому поводу, ибо всякое такое действие есть притеснение. То же справедливо и для ценностей: ни одна из них не выше другой (это еще один из вариантов эгалитаризма). А если кто-то утверждает, что какая-то ценность или истина универсальна или верна и ценна для всех, то само это заявление есть не что иное, как замаскированное проявление власти. Ведь это попытка принудить всех людей, где бы они ни находились, к подчинению одной истине и ценностям той стороны, которая продвигает ее (причем предельная цель этого состоит в порабощении и притеснении). Именно поэтому призвание каждого индивидуума в том, чтобы вести борьбу со всеми авторитарными истинами, наследуемыми из вчерашнего дня, и быть всецело и радикально автономным, а также не придерживаться никаких истин, к которым можно или даже нужно принуждать кого-либо еще. Это необходимо, чтобы обеспечить всем собственную радикальную автономию. Резюмируя: нельзя придерживаться чего-либо, что можно назвать истиной, ведь отныне это рассматривается исключительно как попытка захвата власти над другими.
Грубо говоря, все, что мы наследуем из вчерашнего дня, не является подлинно реальной и устойчивой истиной; это лишь сфабрикованная мода или историческое веяние. И наша задача в том, чтобы не принимать ничего из этого, напротив, стремясь к тотальной, самосозидаемой и самоинициируемой автономии (очень скоро стерлись все различия между этой идеей и идеей «никто не имеет права вмешиваться в мой нарциссизм!»). Вам попросту нужно деконструировать любую истину и ценность, которую вы встречаете (подход, и вправду стремительно скатившийся к нигилизму и нарциссизму — еще одному феномену, который входит в этот дуэт, составляющий суть постмодернистского ада). Вкратце такое аперспективное безумие, возвещающее, что истины нет, не оставляет в качестве мотивирующей силы ничего, кроме нигилизма и нарциссизма.
Противоречивость ситуации состояла в том, что сам постмодернизм по-настоящему не верил ни в одну из этих идей. Постмодернисты постоянно нарушали собственные принципы в своих трудах — весьма последовательно и часто. Вскоре критики (от Юргена Хабермаса до Карла Отто-Апеля и Чарльза Тейлора) подвергли их нападкам за так называемое перформативное противоречие — серьезную форму самопротиворечия, когда вы сами делаете то, что, по вашему утверждению, нельзя или не следует делать. С точки зрения постмодернистов, любому знанию свойственны неуниверсальность, контекстуальность, конструктивизм, обусловленность интерпретацией. Все это ограничено конкретными культурой, историческим временем и геополитическим ландшафтом. К сожалению, сами постмодернисты агрессивно заявляли о том, что каждое из этих утверждений, обобщенных в предыдущем абзаце, истинно для всех людей во всех местах и во все времена, без исключений. Вся их теория представляет собой грандиозное повествование о том, что грандиозные повествования ложны; это обширный метанарратив о том, почему все метанарративы приносят с собой притеснение. Постмодернисты непоколебимо и всерьез верили в универсальную истинность своего утверждения, будто универсальной истины не существует. Они заявляли, что все знание ограничено контекстом — за исключением самого знания об этой ограниченности, которое всегда и везде надконтекстуально верно. Они верили, что любое знание обусловлено интерпретацией — за исключением их собственного, данного, однозначного и точно описывающего все возможные условия. Они верили, что их воззрение превосходит все прочее в мире, где, по их же утверждению, ничто не превосходит что-либо другое. Ой!
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: