Хаймо Хофмайстер - Что значит мыслить философски [Поиск фундамента всего знания и всего сущего]
- Название:Что значит мыслить философски [Поиск фундамента всего знания и всего сущего]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательство Санкт-Петербургского Университета
- Год:2006
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:5-288-03969-0
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Хаймо Хофмайстер - Что значит мыслить философски [Поиск фундамента всего знания и всего сущего] краткое содержание
Осмысливая философию как непрекращающийся с самого своего возникновения процесс поиска arche, первоначала, первоистока, фундамента всего знания, автор создает работу, интересную для самого широкого круга читателей.
Что значит мыслить философски [Поиск фундамента всего знания и всего сущего] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Правда, после Аристотеля произошло то, что вся рассудительность сосредоточилась вокруг поисков средств для достижения целей. Открытым остался вопрос о том, в соответствии с чем должен происходить выбор telos и что может устанавливаться в качестве цели правильного поступка. Аристотель руководствовался убеждением, что все сущее стремится к благу, и зло, следовательно, состоит только в различии между тем, что кажется благом для действующего, за что он, естественно, несет полную ответственность, и тем, что есть благо на самом деле. Идея, что зло может осуществляться ради зла, в это время не находила признания; к тому же у Аристотеля относительно познаваемости блага не было того сомнения, которое присутствовало в сократовском незнании и о котором Платон открыто ставил вопрос. Благо как то, что достижимо ради самого себя, представляется Аристотелю самой жизнью, наполненной счастьем. Eudaimonia, блаженство — вот что такое заданная цель, telos. И все же, как более точно определить этот telos? Если слово благо выражает собственно присущее человеку, [537]то возникает вопрос, только лишь руководство разума является причиной ответственного поступка или выбор в пользу добра или зла тоже является таковым? Ведь Аристотеля не занимает платоновская проблема беспокойства, epimeleia, которая охватывает человека при постановке вопроса о благе и принуждает его к выбору между целями. Ошибочное поведение известно ему лишь при выборе средства для достижения цели. Но как быть, если неправилен уже сам выбор, telos? Аристотель не исключает такой возможности, хотя и утверждает, что стремление человека само по себе нацелено на благо. И поэтому, согласно ему, причина выбора ошибочной telos заключена опять-таки в выборе неправильных средств. В плане различия между благом и тем, что только кажется благом конкретному человеку, важно то, что благо независимо от поступка, совершаемого человеком в своем стремлении к благу.
В ошибочном выборе средства для стремления к благу Аристотель видит причину выбора неблагой цели и ответственность за это возлагает на человека. То, что нехорошего человека следует порицать за его дурные поступки, он стремился доказать в учении о добродетели, в учении о благоприобретенных умениях и поступках. Здесь, по крайней мере косвенно, говорится о том, что «замысел» нужно обеспечивать не только средством его осуществления, но и целеустановкой его помыслов, а также тем, за что человек несет ответственность. [538]Хотя является ли добродетель умышленным, основанным на prohairesis поступком?
Объяснение различия между произвольным, непроизвольным и подневольным поступком еще не дает ответа на вопрос о вменяемости поступка, в котором заключена ответственность, и на вопрос «Что я должен делать?».
XXII. ЧТО Я ДОЛЖЕН ДЕЛАТЬ?
Знание о том, что я свободен и какова структура моего свободного поступка, не достаточное основание для этики. Во-первых, сознанию свободы, даже если оно как таковое не осознало себя, свойствен вопрос: «Что я должен делать?». Ответ на него ищут с помощью тщательного рассмотрения критерия поведения, с которым я могу соотносить свой выбор. [539]
В «Философии права» Гегель писал:
Что должен человек делать, каковы обязанности, которые он должен исполнять, чтобы быть добродетельным, сказать в нравственном общественном союзе легко: он должен делать только то, что ему в его условиях предписано, высказано и известно. [540]
Этот ответ прост и впечатляющ. В нравственном общественном союзе предначертаны способы поведения конкретных людей. Но какая общность является нравственной и что это за общность, если она не нравственна? На эту тему у Гегеля мы найдем одно, хотя и известное место, что есть общность, которая не «может удовлетворить волю лучших людей», причем не только «в эпохи, когда то, что считается правым и благим в действительности и нравах», уже не может притязать на всеобщую обязательность. В те времена, когда действительность представляет собой «пустое, бездуховное и бездеятельное наличное бытие», оно, вероятно, вынуждено «искать внутри в себе и знать и определять из себя, что есть право и добро». [541]
Мы сталкиваемся здесь с двумя разными инстанциями в качестве критерия ответа на вопрос «Что я должен делать?». Первая — это нравственное сознание общности, в котором устанавливаются связи, объединяющие отдельных людей. О другой свидетельствует сокровенная сущность, проявляющая себя как индивидуальная совесть. Для нее ответ уже не следует непосредственно из порядка, будь то порядок бытия, или мировой порядок. Она стремится из самой себя заполучить нравственную мерку.
С исторической точки зрения было бы неправильно говорить, что идея нравственного порядка, в рамках которой понятия «добра» и «зла» получают онтологический характер, со времен античности вплоть до феодального сословного государства, доиндустриального по своей форме, оказывала свое преобладающее воздействие. Здесь каждому было предписано решать свои задачи, исходя из интересов общества. Но совесть, а вместе с нею и убеждение, хотя и были затребованы, но вошли в философию благодаря кантовской этике.
При освещении аристотелевского понятия свободы нам могло броситься в глаза то, что свобода в эпоху античности понималась как свойство человека. В Новое же время, да и сегодня тоже, свобода рассматривается не как свойство человека наряду с другими свойствами, а как его сущность. [542]Как результат этих разных определений человека в эпоху античности и Нового времени этика также принимает другой образ. В последующем мы в исторической ретроспективе рассмотрим это развитие.
«Никомахова этика», это самое важное этическое сочинение Аристотеля, является первым произведением западной мысли, которое охватывает устоявшуюся мораль в ценностно-теоретическом представлении и обосновании. У Платона этика еще представляла собой отдельную от онтологии и политики дисциплину. Правда, Аристотель многое перенял и дальше развил из учения Платона. В peripatos, в своей школе, Аристотель часто проводил учебные занятия по этике.
До нас дошли рукописи его лекций с дополнениями его учеников в виде трех этик. Наряду с «Никомаховой этикой» — это «Эвдемова этика» и так называемая «Большая этика» (Magna Moralia). Аристотелевская этика часто называется эвдемонистской этикой, правда, с добавлением таких предикатов, как этика блага или этика добродетели, причем для каждой соответствующей характеристики решающим является то, какой из этих аспектов выделен и особенно подчеркнут. Этикой блага называют ту этику, которая стремится выработать иерархию благ от низшего до высшего блага: наслаждение, полезность (например, здоровье), польза, добродетель, блаженство, eudaimonia, как высшее благо. Как и раньше, в зависимости от того, какому благу приписывают высшую ценность, примыкают к тому или иному направлению этики.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: