Платон - Собрание сочинений. Том 4

c

Чужеземец.К искусству разделения относится чесальное искусство и все то, что было сейчас упомянуто. Ведь все эти названия произошли от разделения шерстяных нитей и основы, но челнок делает это по-одному, руки же – по-другому.

Сократ мл.Безусловно, так.

Чужеземец.Теперь снова возьмем вместе часть соединительного искусства и относящуюся к нему часть искусства шерстопрядильного. Все то, что относилось здесь к разделительному искусству, оставим в покое, а шерстопрядильное искусство снова разделим на разделительную и соединительную части.

Сократ мл.Пусть будет разделено.

d

Чужеземец.Но соединительную часть совместно с шерстопрядильной тебе снова надо разделить, Сократ, если мы хотим достаточно точно постичь ткацкое искусство.

Сократ мл.Значит, надо это сделать.

Чужеземец.Да, надо. И мы скажем, что в этом случае одна часть соединительного искусства – сучение, другая же – плетение.

Сократ мл.Понял, понял: мне кажется, говоря о сучении, ты имеешь в виду работу по основе.

Чужеземец.Не только ее, но и работу с уткум. Или мы можем сказать, что она делается без сучения?

Сократ мл.Ни в коем случае.

e

Чужеземец.Итак, тебе следует разграничить то и другое: возможно, это разграничение тебе пригодится.

Сократ мл.Каким образом?

Чужеземец.А вот каким: из творений чесального искусства то, что вытягивается в длину, а также обладает и шириной, мы ведь называем пучком?

Сократ мл.Да.

Чужеземец.А свитый веретеном и ставший прочной пряжей, этот пучок оказывается, скажешь ты, основой; искусство же, вытягивающее основу, ты назовешь искусством ее приготовлять.

Сократ мл.Правильно.

Чужеземец.Все то, что допускает мягкую пряжу и, вплетенное в основу, позволяет мягко начесывать ворс, мы называем уткум, а предназначенное для этого мастерство – искусством прясть утук.

283

Сократ мл.Совершенно верно.

Чужеземец.И вот, следовательно, та часть ткацкого искусства, которую мы предположительно выделили, ясна теперь, как кажется, всякому: ибо когда соединительная часть шерстопрядильного искусства путем переплетения основы и уткб создает плетение и получается цельноплетеное шерстяное платье, то искусство, направленное на это, мы называем ткацким.

Сократ мл.Совершенно верно.

b

Чужеземец.Пусть будет так. Но почему мы тотчас же не ответили, что искусство сплетения уткб и основы и есть то, что мы называем ткацким искусством, а ходили вокруг да около, давая много лишних определений?

Сократ мл.Но мне, чужеземец, ничего из сказанного не показалось лишним.

Чужеземец.Ничего удивительного: но скоро, мой милый, тебе это, быть может, покажется. И чтобы предотвратить этот недуг, который может часто впоследствии возникать (ничего странного в этом нет), выслушай слово, близко касающееся всех таких случаев.

c

Сократ мл.Говори, говори.

Чужеземец.Давай же сначала рассмотрим все виды излишества и недостатка, чтобы на достаточном основании хвалить либо порицать то, что в подобных беседах говорится слишком длинно или, наоборот, слишком кратко.

Сократ мл.Надо так сделать.

Чужеземец.Ну. коль скоро об этих самых вещах зайдет у нас речь, она будет, думается мне, правильной.

Сократ мл.О каких вещах?

d

Чужеземец.О длиннотах и о краткости и о всяком излишестве и недостатке. Существует же для этого искусство измерения.

Сократ мл.Да.

Чужеземец.Разделим его на две части, ведь это нужно для той цели, достичь которой мы сейчас торопимся.

Сократ мл.Скажи, пожалуйста, какое же здесь будет деление?

Чужеземец.А вот какое: одна часть – это взаимоотношение великого и малого; другая – необходимая сущность становления [28] Апельт дает в этом месте истолковывающий перевод: «…другая часть искусства измерения направлена на неизбежную сущность становления». .

Сократ мл.Как, как ты говоришь?

Чужеземец.Не кажется ли тебе естественным называть бульшее бульшим лишь в отношении к меньшему? И меньшее меньшим лишь в отношении большего и ничего иного?

Сократ мл.Да, кажется.

e

Чужеземец.Далее. То, что превышает природу умеренного, и то, что превышаемо ею как на словах, так и на деле, не назовем ли мы действительно становящимся? Ведь именно этим более всего отличаются среди нас плохие и хорошие люди?

Сократ мл.Это очевидно.

Чужеземец.Значит, нам надо считать двоякой сущность великого и малого и двояким суждение о них и рассматривать их не только так, как мы говорили недавно – в их отношении друг к другу, но скорее, как было сказано теперь, одну [их сущность] надо рассматривать во взаимоотношении, а другую – в ее отношении к умеренному. А для чего все это – хотим ли мы знать?

Сократ мл.Как же иначе?

284

Чужеземец.Если относить природу большего только к меньшему, то мы никогда не найдем его отношения к умеренному, не так ли?

Сократ мл.Так.

Чужеземец.Но таким образом не погубим ли мы и сами искусства, и все их дела, а заодно не уничтожим ли мы и политика, и ткацкое искусство, о котором шла речь? Ведь все они остерегаются того, что превышает умеренное или меньше него, – потому что усматривают в этом не пустяк, а помеху делу: сохраняя таким образом меру, они совершают все хорошее и прекрасное.

b

Сократ мл.Конечно.

Чужеземец.Ведь если мы уничтожим политика, наш поиск царственного знания зайдет в тупик.

Сократ мл.Да, совершенно.

Чужеземец.Значит, подобно тому как в «Софисте» мы вынуждены были признать, что существует несуществующее, – ведь к этому привело нас рассуждение – и сейчас нам, видно, придется сказать, что большее и меньшее измеримы не только друг по отношению к другу, но и по отношению к становлению меры?

c

Ведь невозможно, чтобы политик или другой какой-либо знаток практических дел был бесспорно признан таковым до того, как по этому вопросу будет достигнуто согласие.

Сократ мл.Значит, надо как можно скорее это согласие установить.

Чужеземец.Но дело это, Сократ, еще более трудное, чем то, а мы помним, каким долгим оно было. Впрочем, справедливым будет следующее предположение относительно того и другого…

Сократ мл.Какое же?

d

Чужеземец.А вот какое: впоследствии для точного пояснения главного вопроса понадобится изложенное нами сейчас. А что оно для нашей ближайшей цели вполне хорошо и достаточно, мне кажется, прекрасно поможет нам понять следующее положение: надо считать, что для всех искусств в равной степени большее и меньшее измеряются не только в отношении друг к другу, но и в отношении к становлению меры. Ибо если существует это, то существует и то, а если существует то, значит, существует и это, и, не будь какого-нибудь из них, не было бы ни того ни другого.