Платон - Собрание сочинений. Том 4

Значит, если бы мы могли без огня изваять медную статую, мы не нуждались бы вовсе в огне для этой работы, а раз мы в нем не нуждались бы, он не был

b бы нам полезен? То же самое относится и ко всему остальному.

Да, это очевидно.

Значит, поскольку возможно чему-либо совершаться без каких-то вещей, постольку эти вещи для подобных дел оказываются бесполезными?

Да.

Значит, если бы оказалось, что мы можем удовлетворить телесные потребности без серебра, золота и прочих подобных вещей, кои сами по себе не нужны телу, как нужна пища, питье, одежда, подстилки и дома, и более мы никогда бы в этих вещах не нуждались, нам ведь не показались бы тогда полезными для тела

с золото, серебро и все им подобное, коль скоро можно обойтись и без этого?

Да, не показались бы.

А следовательно, это не будет нам казаться имуществом, раз оно совсем бесполезно. Ведь имуществом будет то, на что мы можем приобрести полезные для нас вещи.

Сократ мой, я не могу поверить тому, что золото, серебро и другие подобные вещи не представляют собою для нас имущества. Я по-настоящему уверен в том, что бесполезные для нас вещи — не имущество, и вдобавок

378

что полезное имущество является полезнейшей для нас вещью. Но я не верю, будто золото и серебро не полезно d

для нашей жизни, коль скоро мы покупаем на это средства к существованию.

Ну так что же мы решим относительно этого? Разве нет людей, преподающих музыку, или грамоту, или еще какую-нибудь науку, которые, беря за это плату, обеспечивают себе тем самым средства к существованию?

Да, такие люди есть21.

Значит, эти люди добывают себе средства к существованию с помощью своей науки, выменивая их на е

нее, как мы — на золото и серебро?

Я с этим согласен.

Но если этим они обеспечивают себя необходимыми жизненными средствами, то, значит, и их наука полезна для жизни? Ведь и серебро мы назвали полезным, потому что благодаря ему имеем возможность обеспечить свое тело необходимым?

Да, это так,— сказал Эриксий.

Значит, если такие знания относятся к числу вещей, полезных для добывания средств к жизни, они представляются нам имуществом по той же самой при чине, по какой нам представляются имуществом золото и серебро? Ясно, что люди, владеющие подобными знаниями, будут богаче других. А ведь незадолго перед этим мы были очень недовольны предположением, что они — самые богатые. Но сейчас на основе того, в чем 403

мы согласились, необходимо признать, что иногда более знающие люди бывают и более богатыми. Ведь если кто нас спросит, всякому ли человеку, по нашему мнению, полезна лошадь, неужели ты дашь утвердительный ответ? Или ты скажешь, что она будет полезной тем, кто умеет с ней обращаться, тем же, кто этого не умеет, не будет?

Я подтвердил бы последнее.

Значит,— сказал я,— на том же основании и лекарство будет полезно не всякому человеку, но лишь тому, кто окажется сведущим в его употреблении?

Да.

И во всем остальном дело обстоит так же?

По-видимому.

Следовательно, золото и серебро и все прочее, что считается имуществом, будут полезны одному лишь b

тому, кто окажется сведущим в их применении?

379

Это так.

Не показалось ли нам раньше, что достойному человеку свойственно знать, где и каким образом надо применять каждую из этих вещей?

Именно так.

А потому одним лишь достойным людям эти вещи и будут полезны, коль скоро они знают, как ими пользоваться. Если же они полезны только им, то лишь для них они будут имуществом. Однако, по-видимому, если кто обучит верховой езде человека, не сведущего

с в этом искусстве, но купившего лошадей, которые пока ему бесполезны, он сделает его тем самым и богаче, поскольку то, что раньше было ему бесполезно, сделает для него полезным: ведь, передавая этому человеку знание, он одновременно делает его богатым.

Это очевидно.

Однако я мог бы поклясться, что Критий не поверил из этого ни единому слову.

— Нет, клянусь Зевсом! — воскликнул Критий.—

d Я был бы совсем безумен, если бы дал этому веру. Но почему ты не довел до конца свое рассуждение о том, что вещи, кажущиеся нам имуществом,— золото, серебро и все прочее в том же роде — на самом деле им не являются? Я ведь немало поражен, слушая теперешние твои речи.

— Мне думается, Критий,— сказал тут я,— что ты, слушая меня, испытываешь радость, подобную той, какую ощущают слушатели рапсодов, исполняющих поэмы Гомера: ты ведь не веришь там ни единому слову. Тем не менее что мы на это скажем? Как ты считаешь, для людей, сведущих в зодчестве, бывает что-нибудь

е полезным при постройке домов?

Мне кажется, да.

Назовем ли мы полезными те из вещей, которыми они пользуются для постройки: камни, кирпич, дерево и другие подобные материалы,— или и орудия, с по мощью которых они возводят постройку, а также добывают перечисленные вещи: дерево, камни и опять-таки орудия для их производства?

Я думаю,— отвечал он,— что все это полезно для их дела.

Значит,— сказал я,— ив других производствах полезны не только материалы, которыми мы пользуемся для каждого дела, но и то, с помощью чего мы их добываем и без чего их бы не было?

380

Безусловно, так.

Значит, опять-таки полезно и то, чем мы поль- 404

зуемся для дела, и все, что нужно для этого, а также то, с помощью чего мы производим последнее, и то, что необходимо для этого, и таким же образом еще множество вещей — до бесконечности, причем все это неизбежно будет полезным для творчества мастеров?

Да ведь ничто этому не препятствует,— отвечал Критий.

Ну а если у человека есть пища, питье, одежда и все остальное, в чем нуждается его тело, понадобятся ли ему золото, серебро или другие вещи, на которые он может выменять все, что у него уже есть?

По-моему, нет.

Так не покажется ли нам, что человек для пользы b

тела не нуждается ни в одной из таких вещей?

Да, конечно.

Итак, если эти вещи оказываются бесполезными для подобного дела, неужели они должны нам снова показаться полезными? Ведь мы допустили, что невозможно чему-то быть то полезным, то бесполезным для одного и того же дела.

Но таким образом,— сказал Критий,— мы с тобой будем рассуждать одинаково: ведь если что-либо для чего-то полезно, оно не может в другой раз оказаться бесполезным. Теперь я сказал бы, что в одних с

случаях оно может способствовать дурным делам, а в других — хорошим.

Но может ли дурное дело быть полезным для созидания чего-то хорошего?

Мне кажется, нет.

Однако хорошими делами мы ведь назовем те, что совершаются человеком благодаря его добродетели?

Да.

А возможно ли человеку научиться чему-либо из того, что дается нам с помощью рассуждения, если он совершенно лишен слуха или какого-либо другого [из чувств]?