Платон - Собрание сочинений. Том 3

25

ведь, если ты припоминаешь, мы сказали, что, сводя вместе все расчленяемое и рассекаемое, мы должны по возможности обозначать его как некую единую природу.

Протарх.Припоминаю.

Сократ.А то, что не допускает этого, но принимает противоположные свойства, – прежде всего равное и равенство, а вслед за равным – двойное и все, что служит числом для числа или мерой для меры, – мы относим к пределу; кажется, поступая так, мы поступаем правильно. Как ты думаешь?

Протарх.Вполне правильно.

b

Сократ.Хорошо! Какую же идею заключает в себе третий вид, смешанный из этих двух?

Протарх.Я полагаю, ты скажешь мне это.

Сократ.Скажет бог, если кто-нибудь из богов внемлет моим мольбам.

Протарх.В таком случае молись и исследуй!

Сократ.Исследую, и мне кажется, Протарх, один из богов стал теперь благосклоннее к нам.

c

Протарх.Что ты разумеешь? Где у тебя доказательство этого?

Сократ.Сейчас разъясню. Ты же следи за моим рассуждением.

Протарх.Говори, пожалуйста.

Сократ.Мы только что произнесли слова: «более теплое» и «более холодное». Не так ли?

Протарх.Да.

Сократ.Прибавь к ним «более сухое» и «более влажное», «более многочисленное» и «менее многочисленное», «более быстрое» и «более медленное», «большее по размерам» и «меньшее» и все то, что мы раньше приводили к единству природы, приемлющей «больше» и «меньше».

d

Протарх.Ты говоришь о природе беспредельного?

Сократ.Да. Но смешай-ка после этого с ней разновидность предела.

Протарх.Какую разновидность?

Сократ.Ту, что мы только что не сумели свести к единству в соответствии с природой предела, как мы сделали это по отношению к разновидности беспредельного. Но не произойдет ли с ней теперь того же самого? Если мы сведем воедино обе эти [разновидности], то обнаружится и она.

Протарх.Что ты имеешь в виду?

e

Сократ.Я говорю о разновидностях: «равное», «двойное» и прочих, которые устраняют различие противоположностей и, вложив в них согласие и соразмерность, порождают число.

Протарх.Понимаю. Ты, вероятно, имеешь в виду, что при смешении [21] Смешение, или смесь, является в «Филебе» третьим принципом жизненно-эстетических категорий. Это, собственно говоря, «диалектический синтез прерывности и непрерывности, данный как подвижная структура», который соответствует у Платона числу, будучи «расчленением нерасчлененного и непрерывного беспредельного» и превращением «предела из абстрактного принципа в конкретную целостность» (Лосев А. Ф. История античной эстетики. Софисты. Сократ. Платон. С. 256). Вполне возможно, что эту смесь можно трактовать как единство материи (беспредельного) и формы (предела). этих [разновидностей] получаются некие новые роды.

Сократ.Мне кажется, я здесь прав.

Протарх.Продолжай.

Сократ.Разве в болезнях правильное общение этих [разновидностей] не порождает природу здоровья?

26

Протарх.Несомненно, порождает.

Сократ.А в высоком и низком тонах, в ускорениях и замедлениях, которые беспредельны, разве не происходит то же самое: одновременно порождается предел и создается наисовершеннейшая музыка?

Протарх.Безусловно.

Сократ.И когда то же самое происходит с холодом и зноем, уничтожается «слишком много» и беспредельное и порождается умеренное и вместе с тем соразмерное.

Протарх.Как же иначе?

Сократ.Разве не из этого, то есть не из смешения беспредельного и заключающего в себе предел, состоят времена года и все, что у нас есть прекрасного?

b

Протарх.Как же иначе?

Сократ.Я уже не говорю о тысяче других вещей, например о красоте и силе в соединении со здоровьем, а также о многих иных прекраснейших свойствах души. Ведь и наша богиня, прекрасный Филеб, видя невоздержность и всяческую порочность, когда люди переходят предел в удовольствиях и в пресыщении, установила закон и порядок, заключающие в себе предел. Хотя ты и говоришь, что эта богиня [22] Подразумевается, очевидно, Афродита-Урания («Небесная»; см.: Пир, прим. 40) с ее умеренностью и стремлением к пределу. Однако есть мнение (Бёри, Шталбаум) о том, что здесь идет речь о гармонии, сочетающей в себе телесное и духовное здоровье. приносит терзания, я, напротив, утверждаю, что она приносит спасение. А тебе как, Протарх, кажется?

c

Протарх.Сказанное тобою, Сократ, и мне очень по сердцу.

Сократ.Итак, я назвал три рода, если ты меня понимаешь.

Протарх.Да, думается мне, понимаю. Одно единство ты, по-видимому, называешь беспредельным, а другое – пределом в существующем. А что ты разумеешь под третьим, я не очень-то улавливаю.

Сократ.Потому, любезнейший, что тебя поразило изобилие этого третьего рода. Правда, и в беспредельном есть много родов, но так как они отмечены признаками увеличения и уменьшения, то беспредельное кажется единым.

Протарх.Правильно.

d

Сократ.Что же касается предела, то, с одной стороны, он не заключал множества, а с другой – мы не досадовали на то, что он не един по природе.

Протарх.Да и может ли быть иначе?

Сократ.Ни в коем случае. Но, говоря о третьем, я – смотри – имел в виду все то, что первые два рода порождают как единое, именно возникновение к бытию как следствие ограниченных пределом мер.

Протарх.Понял.

Сократ.Выше нами было сказано, что кроме трех родов нужно рассмотреть еще некий четвертый род. Будем же вести это рассмотрение сообща. Не кажется ли тебе необходимым, что все возникающее возникает благодаря некоторой причине? [23] Причина смешения и возникновения, или творящее начало, есть не что иное, как «идейная насыщенность живой структуры», одухотворяющая ее. У Платона это ум, душа, мудрость, т. е. конкретное воплощение того абстрактного принципа, который называется пределом (см.: Лосев А. Ф. Указ. соч. С. 257 сл.).

e

Протарх.Мне кажется, это так. Да и может ли что-нибудь возникнуть без этого?

Сократ.А разве природа творящего отличается от причины чем-либо, кроме названия, и разве не правильно будет творящее и причину считать одним и тем же?

Протарх.Правильно.

27

Сократ.Между творимым и возникающим мы соответственно только что сказанному тоже не найдем никакого различия, кроме названия. Не так ли?

Протарх.Конечно.