Данил Разеев - В сетях феноменологии. Основные проблемы феноменологии

Уже если я представляю себе «Роонс» [567]и полагаю его как настоящее, как теперь сущий, это «теперь» и предметное в «теперь» никоим образом не будет чем — то самоданным. «Роонс» дан мне как при — помянутое и бывшее и полагается ныне как продолжающий длиться. Однако это не сознание образности (Bildlichkeits- bewusstsein). Но в любом случае, его теперь — еще — бытие и одновременно — бытие с «теперь» восприятия — все это не дано непосредственно. Тем более не дано, если я составляю себе представление о городе по описанию. Здесь в самом представленном я создаю для себя «образ» вещи (Sache). Но, конечно, это не образное сознание в обычном смысле: ведь я не обладаю положенной вещью (Ding) как носитель перцептивного (или сообразного с воспоминанием (erinnerungsmassigen)) образного объекта etc.

Я могу пустить мою фантазию на простор действительно опытно постигнутого, я составляю себе представление о том, каким оно окажется «дальше»; что ж, тогда объявятся какие — нибудь вещи, земли, города etc. Представления обязательно будут наделенными представимостью (Vorstelligmachungen), аналогизациями etc. И пусть у меня есть основания для этих полаганий, я исполняю процесс опытно постигающего, на опыте основывающегося представления, но непосредственным опытом, схватыванием, усмотрением «самости» это назвать нельзя. Следовательно, здесь необходимы кардинально — феноменологические анчдизы, которые должны предшествовать, и они обязательно будут Сущностными анализами Ооа предшествующих абзаца >….. в 1924 г. или позднее были изменены и дополнены следующим образп «Так, очевидно, надлежит проводить различия в царстве внешнего, йпыта как в естественном созерцании. Например, если я представля», себе Роонс, полагаю его настоящим, теперь сущим, то эта его наст «ящесть (Ciegenwart), Роонс таков, каков он есть теперь, никоим ок_Разом не дана сама. Хотя он и дан мне также и сам как при — помяну… чи, а стало быть, в одном и другом сообразном с воспоминанием

Его ПУСТАЯ ИНТЕНЦИЯ, ОНАГЛЯЖИВАНИЕ И НАПОЛНЕНИЕМ (дополнения летнего семестра 1921 г.

<���к «Воспоминанию, потоку сознания и вчувствованию»>)

Во всех этих на ощупь движущихся рассуждениях о вчувствовании не было надлежащим образом установлено то, что вчувствование является своего рода «апперцепцией» или, как мы это называем, своего рода аппрезентацией. Всякая апперцепция сопровождается аппрезентацией. Пространственно — вещная (raumdingliche) апперцепция — это конкретная апперцепция, не фундированная ни в какой другой. Вчувствование (апперцепция человека) уже имеет конкретную апперцепцию в качестве основания, которое ее фундирует, и присоединяет [к ней] аппрезентацию невоспринятой и невоспринимаемой для соответствующего опытно постигающего Я внутренности (Innerlichkeit), духовности. Но эта и всякая аппрезентация (в число которых входит также аппрезентация известного вещного окружения воспринятой вещной взаимосвязи — например, прихожая этой увиденной комнаты) выполняется первоначально как пустая интенция (Leerintention), т. е. как интенция ожидания (в расширенном смысле слова). При всякой такой интенции онагляживание (Veranschaulichung) по сути своей есть нечто последующее, а онагляживание как таковое — это не наполнение, но именно онагляживание, в сущность которого входит то, что оно не приводит к созерцанию (Anschauung) «самость» (das «Selbst»), которая онагляживается. При вчувствовании, однако, в сущность этой аппрезентации входит то, что она в принципе не может обрести наполнения путем первоначальной презентации душевного, но наполнение опять — таки выполняется в психических аппрезентациях, заодно с параллельными (развертывающимися в телесном выражении) чувственными презентациями, которые по сути своей презентативно завершают здесь наполнение. Аппрезентации «внутреннего», «субъективного» «через» («durch») овнешняющее выражение, ограниченные региональными сущностными рамками анимальной «души» и духовности, протекают так, что во время этого протекания, в каждой фазе протекания, они более или менее определенно требуют новых аппрезентации через новое выражение, и что затем, как наполнение, в телесности презентативно наступают изменения мимического выражения, приводящие требуемые аппрезентации, подтверждая их, к подлинной аппрезентации. Эти действительно аппрезентированные аппрезентации порождают новые требования, которые затем, в свою очередь, «подтверждаются» мимически или через языковое выражение, подтверждаются, поскольку теперь то, что аппрезентированное требует в дальнейших эмпирических пустых представлениях (которые, однако, не являются действительными, подлинными аппрезентациями), дано через аппрезентацию.

Мы можем сказать даже, что данная по мере восприятия телесность чужого тела (fremdkorperliche Leiblichkeit) (данная мне во «внеглнести» («Ausserlichkeit»)), заодно с ее аппрезентацией чужой внутреннести с точки зрения специфически телесного и эгоического (Ichlichem), функционирует как восприятие тамошнего (dortigen) человека, и восприятие это есть восприятие «несовершенное», постоянно открытое, поскольку действительно выражает лишь коечто от вон того человека, и в частности, со стороны его внутреннести (это именно аппрезентируется, «подлинно» или «действительно» аппрезентируется), тогда как все остальное остается все таким же неопределенным или даже, с другой стороны, с таким уже известным из более раннего «восприятия», которое [известное] тем самым присутствует как «совоспринятое». Это «остальное», однако, представляет собой ореол неопределенности, заданный сущностным типом конкретной внутреннести, типом Я и его таким — то и таким — то образом являющегося окружающего мира (Umwelt) — ореол, по сути своей заключающий в себе «допускающее импликацию» с точки зрения [своих] возможностей множество, мало того, непрерывность опосредованных интенций, более детальное определение и наполнение которых, в итоге оказывающееся также подтверждением уже аппрезентированных [интенций], происходит посредством подлинной аппрезентации; и точно так же для уже известного, соотнесенного с чужим Я. Если в случае с внешней вещью мы говорим о подлинно воспринятом и неподлинно воспринятом (боковая сторона etc.), то это неподлинно воспринятое является равным

образом полаганием посредством пустой горизонтной интенции (eine leere Horizontintention), при этом, однако, если восприятие находится в движении, мы сталкиваемся также с определенным образом направленными пустыми интенциями. Последние же суть антиципации грядущего, грядущего для восприятия как для деятельности в процессе своего осуществления, следовательно, это — предожидания, которые как таковые являются преднаполнениями и обретают действительное и подлинное наполнение в первую очередь через восприятие. С другой стороны, они являются предметными аппрезентациями (Gegenstandsappresentationen), еще не наполненными и нуждающимися в наполнении. При вчувствовании же аппрезентация сама сопринадлежна тому, что создает «подлинное» восприятие. Вчувствование как восприятие animal 1 имеет свой тип наполнения вышеозначенным образом. Следовательно, весьма примечательно, что восприятие человеческого «напротив» (eines menschlichen Gegeniiber) является восприятием его без какого бы то ни было, хотя бы только репрезентирующего (vergegenwartigende), созерцания его внутреннести или, по крайней мере, может быть таковым.