Марк Митин - Диалектический материализм

Гегелевская диалектика как бы возвращается к действительности. Но она находит не объективную реальность природы и общества, а лишь пустую оболочку мышления — логическую тень действительности. Отождествив бытие и мышление, Гегель неизбежно приходит к отождествлению практики с теорией. Идеалистическая диалектика, выражая практическое бессилие немецкой буржуазии, растворяла всю предметно-практическую деятельность человека в мыслительных категориях, приводила к консервативной философии.

Громы июльской революции 1830 г. были погребальными звуками немецкому классическому идеализму, приблизившемуся к пониманию значения практической деятельности, но не сумевшему овладеть действительной, материальной практикой в целях её изменения.

Философия Фейербаха, выражающая близость буржуазной революции, решительно порывает с идеализмом Гегеля и провозглашает материализм: не мышление, а бытие природы и человека — исходный момент познания. Но человек и природа рассматриваются Фейербахом «только в форме объекта или в форме созерцания , а не как человеческая чувственная деятельность, практика » [18].

Выдвигая необходимость союза философии с естествознанием и естествознания с философией, Фейербах не понимал, что проблема развития теории упирается не только в необходимость преодоления религии, теологии, метафизики вообще, но и в критику буржуазной политики.

К 40-м годам XIX в. встала энциклопедическая задача исследовать и резюмировать массу накопленного материала как в области истории природы — естествознания, так и в области истории общества — истории людей. Некогда революционная буржуазная теория, ставши консервативной, не в состоянии была справиться с этой задачей: консервируя буржуазное общество как вечное и «естественное» и питая этим консерватизмом стихийно развивающееся естествознание, она упёрлась в метафизический тупик.

В Германии буржуазия не стояла ещё у власти в силу того, что капиталистический способ производства созрел лишь тогда, когда обнаружился его антагонистический характер в острых конфликтах исторической борьбы, закипевшей в Англии и Франции. Однако эта особенность исторического развития Германии не только не исключала возможности критики буржуазной теории, но требовала этой критики уже со стороны того класса, исторической задачей которого было заменить капитализм новым способом производства и окончательно уничтожить классы, т. е. пролетариата. Эту критику необходимо было связать с политикой. Политическая борьба была тем основным звеном, за которое можно было вытащить теорию из болота феодальной и буржуазной ограниченности на дорогу объективного и революционного познания и тем ликвидировать разрыв и антагонизм между теорией и практикой.

Так стояла эта проблема ко времени возникновения марксизма. Таковы в самых общих чертах те исторические противоречия, которые подготовили зарождение марксизма.

Марксизм как общественно-политическое течение не возник в стороне от столбовой дороги международной цивилизации. Как по своим материально-практическим, так и по теоретическим корням он является продуктом международного развития . Возникновение его в Германии объясняется, как мы видели, также международной обстановкой.

Германия того времени представляла собой переплетение выше охарактеризованных противоречий. Неразрешённые ещё противоречия новой буржуазной экономики и феодализма пополнялись внутренними антагонизмами буржуазного общества. Подобно тому как в римском Пантеоне можно было найти богов всех наций, в Германии можно было найти грехи различных форм экономического и государственного устройства.

В Германии, как уже указывалось, капиталистический способ производства созрел после того, как обнаружился его антагонистический характер в Англии и во Франции. Это обстоятельство обусловило политическое и теоретическое бессилие германской буржуазии и большую политическую и теоретическую сознательность германского пролетариата, опиравшегося уже на опыт английского и французского рабочего движения. Сравнивая «гигантские детские башмаки пролетариата» с «карликовыми изношенными политическими сапогами немецкой буржуазии», Маркс ещё в 1844 г. видел в немецком пролетариате «фигуру атлета». Уже «силезское восстание начинается как раз тем, чем французские и английские восстания кончаются ‚ — сознанием сущности пролетариата». Германия, находясь накануне буржуазной революции при более прогрессивных условиях европейской цивилизации вообще, с гораздо более развитым пролетариатом, чем в Англии XVII и во Франции XVIII столетия, имела возможность сделать эту буржуазную революцию непосредственным прологом к пролетарской революции. Центр революционного движения передвинулся с Запада на Восток, и Германия была его авангардом. А поэтому, как указывает «Коммунистический манифест», «на Германию коммунисты обращают главное своё внимание».

Наконец только немецкая сознательная диалектика — величайшее приобретение классического идеализма, — очищенная от мистифицирующей формы, поставленная на ноги величайшим идеологом пролетариата, дала возможность вытащить теорию из метафизического тупика феодальной и буржуазной ограниченности.

Все эти обстоятельства вместе взятые и объясняют нам, почему Германия второй половины XIX столетия стала родиной марксизма , а вожди германского пролетариата — Маркс и Энгельс, вооружённые материалистической диалектикой, критической и революционной по самому своему существу, — его творцами.

Маркс и Энгельс, пройдя через «огненный поток» фейербаховского материализма, через это «чистилище» того времени, освобождающее от понятий и предрассудков идеалистической философии, впервые извлекли снова на свет, в противовес «брюзжащему, притязательному эпигонству», забытый диалектический метод. Они указали на связь своего метода с гегелевской диалектикой, а также и на прямую противоположность этой последней, показали применение этого метода к фактам эмпирической науки и к условиям революционной борьбы.

Буржуазия, как мы видели выше, в пору своей революционности в лице своих лучших представителей, «напирая на природу», заключила союз естествознания с философией, стояла на материалистической и атеистической позиции. Маркс и Энгельс, выражая интересы пролетариата, класса, заинтересованного не только в изменении природы, но и в радикальном изменении общества, требуют для идейности философии не только союза с естествознанием, но и связи её с историей человечества. «Мы знаем только одну единственную науку, науку истории. Историю можно рассматривать с двух сторон и делить на историю природы и историю людей. Но нельзя отделять друг от друга обе эти стороны , — пишут Маркс и Энгельс в 1845 г., — пока существуют люди, история природы и история людей обусловливают друг друга » [19]. Сознательное отношение людей к природе обусловливает их сознательное отношение друг к другу, и, обратно, их сознательное отношение друг к другу обусловливает их сознательное отношение к природе.