Джим Холт - Почему существует наш мир? Экзистенциальный детектив

«Точно так же, как Бог не способен создать самого себя, так и селектор не может себя выбрать управляющим принципом на высшем уровне. Ни один селектор не может решить, будет ли он управлять, потому что он ничего не способен решить, пока он не управляет».

Тем не менее Парфит настаивал, что объяснение, упирающееся в голый факт, лучше, чем вообще никакого объяснения: ведь научные объяснения неизбежно принимают именно такую форму. Подобное объяснение по-прежнему может помочь нам выяснить, что на самом деле представляет собой реальность в самом широком масштабе, – например, оно может дать нам основания считать, что реальность содержит какие-то другие миры, помимо нашего собственного.

Пока Парфит потягивал кофе, я достал сделанную на выходных небольшую диаграмму, показывающую, как различные селекторы могут быть связаны друг с другом и с реальностью. В нижней части листа я нарисовал уровень реальности и указал некоторые из космических возможностей, о которых говорил Парфит. Над ними, на более высоком уровне (первом уровне объяснения), я набросал некоторые вероятные селекторы, а над ними (на втором уровне объяснения) – некоторые метаселекторы. Между разными уровнями я нарисовал стрелки, указывающие различные взаимоотношения между объяснениями. Вот что у меня получилось:

«Я вижу, вы продумали все логические следствия», – сказал Парфит, склоняясь над диаграммой и прищуриваясь.

Большинство из этих следствий были достаточно очевидны и уже указаны самим Парфитом. Например, селектор простоты выбирает нулевую возможность из всех космических возможностей. Таким образом, если бы в мире вообще ничего не было, то это можно было бы объяснить тем, что Ничто есть простейший способ воплощения реальности. Подобным же образом селектор добра выбрал бы аксиархическую возможность – Вселенную, состоящую только из хороших миров. И если бы реальность оказалась такой, то это можно было бы объяснить тем, что это лучший способ воплощения реальности. Однако если бы реальность в самом деле оказалась такой, могло бы это объяснить, почему работает именно селектор добра? Только если селектор добра, по причине своей хорошести, сам был выбран добром на метауровне. И тут, как заметил Парфит, мы сталкиваемся с проблемой: селектор не может выбрать сам себя. Он не может решить, будет ли он управлять, пока не стал управляющим. Другими словами, никакое объяснение реальности неспособно объяснить само себя.

Чтобы показать, что добро не может объяснить само себя, не впадая в круговое доказательство, я нарисовал «Х» на стрелке, ведущей от добра на уровне метаселектора к добру на уровне селектора.

Однако не все селекторы приводят к такого рода круговому доказательству, то есть не все селекторы выбирают себя, что отразилось в самой, на мой взгляд, интересной стрелке на диаграмме – от простоты на уровне метаобъяснения к нулевой возможности на уровне объяснения.

На эту стрелку меня тоже вдохновил Парфит, который в самом конце своего эссе «Почему нечто?» делает заманчивое наблюдение: «Точно так же, как простейшей космической возможностью является существование Ничто, простейшим возможным объяснением является отсутствие селектора». Я понял это так, что на уровне объяснений возможность «нет селектора» подобна нулевой возможности на уровне реальности: каждую из них можно объяснить простотой. Тогда если простота управляет на уровне метаобъяснений, то она не выберет себя как селектор на уровне объяснений, а просто установит полное отсутствие селектора.

Верно ли я понял мысль Парфита?

– Это верно, – улыбнулся он.

А как бы выглядела реальность, если бы не было селектора? Почти наверняка она не приняла бы особую форму Ничто, самой пустой из всех космических возможностей.

«Если селектора нет, – писал Парфит, – мы не должны ожидать, что и Вселенной не будет. Такое было бы весьма невероятным совпадением».

Из тех же соображений, как мне кажется, не следует ожидать и какой-то определенной формы воплощения Вселенной. Если бы селектора не было, то не следует ожидать, что реальность будет настолько полной, хорошей или плохой и так далее, насколько она могла бы быть. Скорее, следует ожидать, что слепо выбранная реальность окажется одной из бесчисленных космических возможностей, которые ничем особым не отличаются. Другими словами, реальность должна быть насквозь посредственной. Согласен ли Парфит с этими доводами?

Он кивнул, соглашаясь.

Таким образом, если простота является высшим селектором, то это объясняет, почему существует Нечто, а не Ничто! Хайдеггер в своих путаных рассуждениях, в конце концов, мог быть в чем-то прав: «„Ничто“ ничтит себя».

Если на уровне объяснений верх берет «ничтовость», то тогда нет никакого селектора, объясняющего, почему реальность получилась именно такой. Но если никакого селектора нет, то воплотился случайный вариант реальности. В этом случае было бы очень странно, если бы реальность оказалась «ничтовостью», потому что «нулевая возможность», являясь простейшей из космических возможностей, – это особый случай. Поэтому «ничтовость» (на уровне объяснений) «ничтит» себя (на космическом уровне), и в результате реальность представляет собой нечто большее, чем Ничто. А все потому, что на самом высоком уровне правит простота.

Если простота является фундаментальным объяснением мира, то это также объясняет, почему существующий мир столь печально посредственен, представляя собой нейтральную смесь добра и зла, красоты и уродства, причинного порядка и случайного хаоса, – он невообразимо огромен и в то же время очень далек от полного набора возможных сущностей. Реальность – это не чистое Ничто, но и не содержащее все возможности Все, а просто космическая куча мусора.

Именно к такому выводу я пришел на основе схемы Парфита, однако, к моему разочарованию, полного объяснения так и не получил. Если простота в самом деле правит на высшем уровне, то почему так получилось? Как насчет прочих метаселекторов, например полноты? (На диаграмме я поставил под ней вопросительный знак.) И что, если никакого метаселектора нет? (Еще один вопросительный знак на диаграмме.) Разве самое общее объяснение реальности неизбежно должно упереться в необъяснимый голый факт?

Парфит сделал свою часть работы и в значительной степени рассеял туман, окружающий тайну бытия. И к тому же угостил меня отличным обедом. Ему пора было возвращаться в кабинет, где он вновь погрузится в вопросы моральной философии, ценностей, желаний и причин. А мне пора было покинуть возвышенную обитель Всех душ и вернуться в грубый мир грешных тел.