Г Врайт - Логико-философские исследования (Избранные труды)

Изучающий логику в рамках традиции Аристотеля, Лейбница, Фреге и авторов "Principia Mathematica" должен оценивать гегелевскую логику, если он когда-либо сталкивался с ней, как непонятную или явно ошибочную. Гегелевская логика является также логикой ортодоксального марксизма. Одной из ее характерных черт является безусловный отказ от так называемого закона двойного отрицания, утверждающего, что отрицание отрицания высказывания эквивалентно

[187]

этому высказыванию. Последователи Гегеля и Маркса настаивают на том, что из отрицания отрицания - понятия, играющего исключительную роль в их работах, - следует нечто отличное от исходного понятия. Что они имеют в виду? Мне представляется, что в некоторых случаях мы сможем это понять, если проанализируем примеры, которые они приводят, и переформулируем их идеи в терминах отрицательной обратной связи. Процесс обратной связи носит характер "двойного отрицания". Каузальный фактор вторичной системы "отрицает" следствие, вызванное каузальным фактором первичной системы; а следствие вторичной системы "отрицает" действие каузального фактора первичной, т.е. корректирует его так, чтобы нейтрализовать первое отрицание. Это несколько необычное описание процесса, представляющего собой хороший объект для точного логического анализа. Гегель, Маркс и Энгельс предчувствовали идеи, которые позднее приобрели фундаментальное значение как для наук о живой природе, так и об обществе(17). Я полагаю, что некоторые ключевые идеи гегелевской и марксистской философии имеет смысл перевести в современную терминологию кибернетики и теории систем. Такой перевод сделал бы эти идеи более понятными и точными, а также более приемлемыми для других исследователей, а не только сторонников ортодоксального марксизма(18).

9. В последних двух параграфах этой главы я кратко остановлюсь на некоторых вопросах, связанных с проблемой детерминизма в истории и в развитии общества. В частности, я хотел бы прояснить смысл понятия "детерминизм" в этих сферах и провести различие между разными видами детерминизма.

Один из основных принципов данной работы провозглашает необходимость разграничения причинности в природе и причинности, если уж мы вынуждены использовать этот термин, в области индивидуального и коллективного действия человека как совершенно различных понятий. В свете такого разграничения оказывается, что многие убеждения и идеи, касающиеся детерминизма в истории человека и общества, представляют собой результат концептуальной путаницы и ложных аналогий, которые проводят между событиями в природе и интенциональным действием.

[188]

Но даже когда будет внесена ясность, останутся серьезные проблемы.

Полезно проводить различие между двумя типами детерминизма, которые можно выделить и которые действительно выделяются и защищаются исследователями в области наук о человеке. Один тип связан с идеей предсказуемости, а другой - с идеей осмысленности исторического и социального процесса. По-видимому, можно обозначить эти типы как предетерминация и постдетерминация. Осмысленность истории есть детерминизм ex post facto*.

Как в науках о природе, так и в науках о человеке можно проводить различие между детерминизмом на микроуровне и детерминизмом на макроуровне(19). Часто с большой точностью и высокой степенью достоверности мы можем предсказать результат процесса с большим числом "элементов", отдельное участие которых в этом процессе может быть совершенно непредсказуемым или полностью неконтролируемым. Аналогично, иногда можно ясно понимать необходимость какого-то "крупного события" в истории, такого, как революция или война, и в то же время допускать - уже ретроспективно, - что в деталях оно могло быть совершенно другим(20).

Говорить о детерминизме любого типа в истории и социологии обычно имеет смысл по отношению к событиям на макроуровне. Это особенно верно для утверждений, касающихся детерминизма типа предсказуемости(21).

Прототипом предсказания макрособытий с высокой степенью точности является предсказание появления в масс-эксперименте результатов, которые получены в отдельных экспериментах. Философы стремятся иногда объяснять такой тип предсказуемости событий с помощью естественного закона, называемого "законом больших чисел", или "уравниванием случайностей" (Ausgleich des Zufalls). Идеи, связанные с этим законом, играют немаловажную роль также в истории и социальных науках. Считается, что этот закон каким-то образом согласовывает индетерминизм индивидуального поведения с детерминизмом коллективного(22).

--------------

* После события (лат.).

189

Связанные с идеей Ausgleich des Zufalls философские проблемы наибольшую рель играют в области индукции и теории вероятностей(23). Детальное рассмотрение этих проблем выходит за рамки данной работы. Ограничимся лишь несколькими замечаниями.

В основе применения "закона больших чисел" лежит гипотетическое приписывание вероятностных оценок событиям, которые появляются или не появляются при некоторых однородных повторяющихся условиях. На основе этих гипотетических оценок, при условии, что рассматриваемые события обладали определенным числом возможностей для реализации, делается некоторое предсказание с вероятностью такой высокой, что мы считаем это предсказание "практически несомненным". Объектом предсказания является обычно некоторое значение относительной частоты появления какого-то события. Если наше предсказание в действительности не оправдывается, то мы либо говорим о случайном стечении обстоятельств, либо приходим к выводу об ошибочности первоначального допущения вероятностных оценок. Следовательно, Ausgleich des Zufalls - это логическое следствие наших гипотетических вероятных оценок, которые мы приписываем событиям, основываясь на статистическом опыте. Здесь нет "естественного закона", который гарантировал бы Ausgleich (уравнивание случайностей). Здесь нет также и "мистического" согласования свободы индивидуального действия с детерминизмом коллективного.

Теперь мы можем поставить вопрос о том, существует ли в мире человека и общества нечто аналогичное такому действию случайностей в масс-экспериментах? Рассмотрим следующую ситуацию: данные за длительный период времени показывают стабильное число самоубийств в обществе. Если мы сделаем предсказание о том, что в следующие 12 месяцев покончат с собой т человек, мы, видимо, можем быть уверены в этом предсказании. Аналогия будет еще более тесной, если мы "распределим" число самоубийств между отдельными индивидами так, что получим право говорить о вероятности самоубийства в течение следующих 12 месяцев какого-то отдельного, случайно выбранного индивида. Это может оказаться полезной операцией. Од