Юрий Низовцев - Всё и ничто

Одно из них видно сразу: в бесконечном Едином есть всё, кроме времени. Значит, там потенциально есть и нечто активное, мыслящее, а также есть пассивное в нем, над которым и в котором, в принципе, можно «поработать» этому соображающему и активному, и лишить пассивное некоторым образом вневременной неподвижности.

Второе условие состоит в том, чтобы обеспечить, оставив вечное Единое таковым, формирование некоего переменчивого, конечного, что мы определяем как существующее, выражающее длительность и последовательность событий, или время.

Это конечное и переменчивое может формироваться из пассивного только активным – больше некому – так, как оно может, раз оно обладает пониманием себя, и поэтому суть активного – это стремление к изменениям. Однако для достижения этой цели активное должно как-то «выбраться» из бесконечности и вместе с тем остаться там.

Из этой ситуации для активного есть только один выход: иметь копии себя же во множественности отдельных частиц, которые, тем не менее сохраняют единство, и это единство совпадает с единством активного в бесконечном.

Для достижения этой цели подходит голографическое образование: в голографической картине каждая частица активного не теряет единства со всей бесконечной совокупностью активных частиц и поэтому может, в частности, с помощью этого единого распознавать, считывать и копировать имеющимися у него средствами необходимые для собственного существования вещи в их связи, распознавая их в соответствии с имеющимся у него разумением из Единого так, как хочет и может, обновляя каждый «момент», то есть дискретно, но бесконечно голографическую проекцию как основу для собственного существования.

Частицы-копии активного, или частицы-копии сознания, таким образом, «получают» из бесконечного «нужные» им копии вещей (пассивное) для замены ими имеющихся в проекции Единого копий вещей. Сами же вещи остаются в бесконечном Едином в слитном состоянии, так же как и сознание, и вместе с тем посредством копий частиц сознания проявляются в итоге в виде среды, окружающей частицы сознания снаружи и изнутри. То есть в проявленной реальности объекты из Единого не появляются, как таковые, но они все же присутствуют в этой реальности в виде копий, которые постоянно обновляются.

Сама голографическая картина всего явленного во времени не может не быть материальной. По определению, она является частотной. Сами множественные копии единого сознания, которые обладают самосознанием, имеют одну частотную структуру, другой частотный спектр имеет просто живое, а распознаваемые частицами сознания вещи из Единого в виде их информационных копий формируются сознанием как наиболее простые частотные структуры, которые мы полагаем неживой материей и которые составляют вещные миры. При этом в сумме эта волнообразная структура должна быть в противофазе, то есть равна нулю.

Любопытно, что данный процесс подпадает под гегелевскую триаду, поскольку тезис в виде вечного и бесконечного Единого переходит в антитезис в виде конечного в бесконечном обновлении (проекции Единого), то есть во времени, завершаясь как синтез в образовании равновесного единства временного, конечного в бесконечности и бесконечного, вечного, неподвижного, что удерживает всю систему в существовании, несмотря на то, что ее по материальному балансу как бы и нет.

Формируемая сознанием голографическая проекция не имеет движения, но, как это ни парадоксально, является изменяющейся, точнее, последовательно обновляемой картиной, вследствие неразрывной связи сознания в своем множественно-едином выражении в проекции с безвременным Единым, в котором всё слито вместе, но может быть «выделено» в виде неподвижных копий каждый момент обновления.

Сознание получает возможность жизни в последовательности этих вещных обновлений, возможность меняться, а вечное, бесконечное Единое «выходит» тем самым в реальное бытие, как бы оживая во времени и удерживаясь от падения в небытие, в котором ничего происходить не может.

Таким образом, движения нет ни в вечном и бесконечном Едином – и это понятно для вневременного, – ни в его голографической, обновляющейся проекции – и это тоже можно понять: копии вещей из Единого перемещать, двигать сознанию не нужно, – их достаточно лишь обновлять в информационном процессе распознавания в необратимой последовательности на основе Единого, в которое у сознания есть доступ, как бы просматривая его, на что обратил внимание в свое время Фихте: «Я рассматриваю некоторое не-Я, и ему при этом не присуще ничего более, кроме рассматривания. Оно полагает себя в рассматривании, как таковом, совершенно независимо от не-Я; оно созерцает по собственному почину без самомалейшего принуждения извне… оно полагает их как отображения чего-то вне его сущего. – В этом вне его наличном нечто отображенные признаки должны обретаться действительно, и притом не в силу положенности их в сознании, а совершенно независимо от Я, согласно своим собственным, в самой вещи обоснованным законам. Не-Я не порождает в Я созерцания, Я не порождает природы не-Я, но оба они должны быть совершенно независимы друг от друга; и всё же между ними должна существовать глубочайшая гармония» [17, с. 325].

Подобное представленному Фихте соотношение сознания и пассивного из Единого может быть реализовано только в голографической картине, которая формируется единым сознанием на основе пассивного из безвременного Единого.

Только в этом случае формообразующие способности сознания могут найти себе применение, чему в определенной степени соответствует и тезис Фихте: «… я сам для себя объект, свойства которого при известных условиях зависят только от мысли, но бытие коего всегда должно предполагаться» [17, с. 416].

Никакой бесплотный дух в качестве производящей причины движения, стало быть, не нужен; но без отнюдь не бесплотного активного обойтись не удается – без него некому осуществлять процедуру обновления, формируя время, и значит, в конечном итоге события.

Проблемой для многих мыслителей является как раз сущность сознания: что это – нечто материальное или идеальное?

Например, Декарт относил сознание к некоей субстанции: «Всякая субстанция имеет преимущественный атрибут: для души – мысль, подобно тому как для тела – протяжение» [18, с. 445-451]. И он прав, если его слова отнести к сознанию в голографической проекции.

В отличие от Декарта Гуссерль не считал сознание субстанцией. Он полагал, что сознание не вещь, не часть мира, а конституирующая мир синтетическая спонтанность интенциональных актов не физической или психической природы: сознание – это область сущностных (априорных) отношений и сущностных усмотрений: «Осознанное интенциональное отношение Я к своим предметам я не могу понять иначе, как то, что к феноменологическому совокупному составу единства сознания принадлежат как раз такие интенциональные переживания, где интенциональным объектом выступает Я как одушевленное тело, Я как духовная личность и, таким образом, весь эмпирический Я-субъект (Я-человек). Такие интенциональные переживания должны составлять одновременно сущностное феноменологическое ядро феноменального Я» [19, с. 333-334].