Э. Сирота - Ницше. Для тех, кто хочет все успеть. Афоризмы, метафоры, цитаты

Жизнь Фридриха Ницше вполне укладывается в эту картину. Он, если можно так выразиться, заурядный гений, ибо сполна испил эту общую для великих чашу. Впрочем, и в жизни обычных людей подобное развитие не редкость – мы знакомимся с людьми, сходимся, проживаем какие-то отношения и идем дальше, оставляя из прошлого очень немногих, с кем не исчерпан взаимный интерес. Но если в нашем кругу общения нет единомышленников или хотя бы людей со сходными взглядами и интересами, то с близкими остается лишь говорить о погоде и рассказывать бытовые новости. Рутинно, но без этого совсем плохо.

Пауль Дойссен (1845–1919) – немецкий востоковед, исследователь древнеиндийского эпоса. Школьный друг Ницше

Вот и у Ницше, дружившего с весьма разносторонними и образованными людьми, в конце концов осталось лишь нечто подобное. Когда так складывается к старости – это естественно, ведь редко кто в преклонные годы сохраняет живость суждений и любознательность. Но Ницше до старости не дожил, это не о нем.

«У одиночества семь шкур; ничто не проникает сквозь них»

В житейском смысле слова он почти не испытывал одиночества – все время кто-то находился рядом. Даже годы разъездов не оставляли его без возможности общения, если только он сам не желал его избежать. Притом он вел обширную переписку, ставшую впоследствии частью его творческого наследия наряду с публикациями. Редкое письмо Ницше не затрагивает вопросы, далекие от быта, – в них тоже пульсирует мысль философа.

«Кто умудрен в старых источниках, смотри, тот будет в конце концов искать родников будущего и новых источников»

Постараемся посмотреть на жизнь нашего героя в ее сугубо человеческом, личностном аспекте.

В Пфортской школе Фриц дружил с Вильгельмом Пиндером и Густавом Кругом, сыновьями наумбургских юристов. Подростковые развлечения друзей были интеллектуальными – они организовали музыкально-литературный союз «Германия». Благодаря Кругу, как уже говорилось в третьей главе, Ницше приобщился к музыке Вагнера, а затем и к вагнеровскому обществу.

«Человек познания должен не только любить своих врагов, но уметь ненавидеть даже своих друзей»

В школе Ницше сблизился и с Паулем Дойссеном. С ним же он путешествовал между школой и Боннским университетом. Вполне обычное приятельство молодых людей, выходящих в «большую жизнь», – основой этой дружбы стало, по-видимому, сходство положения, а еще – любовь к вакхической античной поэзии.

Фридрих Ричль (1806–1876) – немецкий филолог, латинист, основатель своей филологической школы в науке, выдающийся педагог. Ричль мог увлекательно преподавать даже такой предмет, как история латинского алфавита

Однажды на фехтовальной площадке Пауль, увлекшись, случайно рассек шпагой нос Ницше (до этого он отговаривал Фридриха от подобных забав, зная о его близорукости). Когда дошло до крови, Пауль отвез друга домой и ухаживал за раненым. «Дома я уложил его в постель, усердно прикладывал холод, гостей не впускал, не давал спиртного, и через пару дней наш герой был снова здоров», – писал Дойссен в мемуарах. Похожая ситуация не раз повторялась в жизни Ницше – при физических проблемах кто-нибудь оказывался рядом. С душевными проблемами так не получалось…

«Надо научиться любить себя самого – так учу я – любовью цельной и здоровой: чтобы сносить себя самого и не скитаться всюду»

Тот же Дойссен вспоминал и другое: «Он никогда не касался женщин». Внимание Ницше к барышням, внешне вполне однозначное, не доходило даже до поцелуев. Оказавшись однажды по ошибке в публичном доме, он заинтересовался только роялем. Насколько это достоверно? И всегда ли так было, или это лишь ничего не значащий эпизод? Но почему тогда в Лейпциге Ницше лечился от сифилиса? Даже воспоминания друзей не избавляют нас от вопросов.

В лейпцигские университетские годы и последующие несколько лет сложилась дружба с человеком, который подсознательно (с обеих сторон) занял место рано умершего отца Ницше. Это был

Фридрих Ричль – любимый преподаватель, сделавший из студента ученого. О нем Ницше писал: «Папа Ричль – единственный человек, чьи порицания я выслушиваю охотно, поскольку все его суждения здравы и непреложны».

«Плохо отплачивает тот учителю, кто навсегда остается только учеником»

Вообще у молодого Ницше довольно естественно складывались дружеские (именно дружеские!) отношения при солидной разнице в возрасте, например с тем же Ричлем и Вагнером, который был старше Ницше на тридцать с лишним лет. Объяснить это можно и ранними научными достижениями Фридриха, ставившими его выше сверстников на лестнице общественного уважения, и психологическим феноменом замещения (да простится здесь столь прямолинейная его трактовка), суть которого в том, что человек, недополучивший общения с отцом в детстве и юности, подсознательно тяготеет к заметно старшим товарищам, стремясь восполнить этот пробел.

Разумеется, это противоречило непомерно растущей самооценке Ницше. Но даже этот конфликт по психологической модели в чем-то сродни внутрисемейным конфликтам отцов и детей. Как видим, ничто человеческое было не чуждо Ницше.

Эрвин Роде (1845–1898) – крупный немецкий филолог классического направления, друг Ницше. Научные труды Роде до сих пор не утратили актуальности

Взаимоотношения с Вагнером как отдельный пласт жизни Ницше уже упоминались, поэтому не будем повторяться и обратимся к друзьям-ровесникам.

«Многими путями и способами дошел я до моей истины: не по одной лестнице поднимался я на высоту, откуда взор мой устремлялся в мою даль»

В университете Фридрих подружился с Эрвином Роде – недурно воспитанным, знающим несколько языков и небедным студентом из Гамбурга. Помимо прочего их роднил взгляд свысока на окружающих, уже тогда. Это импонировало им обоим. Отзыв Роде о Ницше: «Я люблю его так, как никого не люблю». Дружба и переписка продолжались многие годы. Ницше охотно делился с другом творческими планами, например писал ему в марте 1874 года: «Для меня крайне важно раз и навсегда извергнуть из себя весь полемически накопившийся во мне негативный материал; сначала я хочу живо пропеть всю гамму моих неприязней, вверх и вниз, причем таким устрашающим образом, чтобы „стены задрожали". Позднее, лет через пять, я брошу всякую полемику и примусь за „хорошую книгу". Но сейчас мне основательно заложило грудь от сплошного отвращения и подавленности. Будет это прилично или нет, но я должен прочистить горло, чтобы навсегда покончить с этим».