Роман Шорин - Записки Никто

Благодаря своему самостоятельному значению, свершенное отправляется прямиком в вечность. Имей поступок служебное значение - его судьба решалась бы в зависимости от того, удастся ли осуществить то намерение, во имя которого к нему прибегли, привело ли оно к добру, к истине, или же, наоборот, ко лжи и злу и т.п. Из самого поступка судить об этом было бы невозможно. Он не в состоянии задавать направление следующему шагу, так как нельзя влиять на то, чему подчиняешься. В свою очередь, восстановлению справедливости ради справедливости уже плевать и на грядущее, и на прошедшее. Служа исключительно самому себе, оно не имеет границ. А безграничное нельзя отодвинуть в сторону, заслонить чем-либо другим, перешагнуть через него. Что может быть поставлено над имеющим самодовлеющую ценность, ориентированным на самого себя в качестве своей цели, находящим исчерпывающее удовлетворение в своем утверждении как таковом, взятом самом по себе? Ничего. В противном случае мы приходим в противоречие с самой постановкой вопроса. Быть нижестоящим и не служить вышестоящему невозможно. Можно ли перечеркнуть полностью закрытое по отношению ко всему внешнему? Нельзя, ведь, простите за просторечие, из него вовне ничего не высовывается. Черкать нечего. Не по чему. Тот, кому не нужно дышать кислородом, не испугается заявлению о том, что его перекрывают.

Задача, решаемая не для того, чтобы с ее помощью решались какие-то другие задачи, предполагает законченность и полноту. Задача, решаемая для того, чтобы с ее помощью решались какие-то другие задачи, предполагает ввергнутость в поток, характеризуемый коротким, но емким словосочетанием: без Бога.

Ч.2. Рефлексируя над своими текстами, я в состоянии догадаться, что звучат они настораживающе маргинально, чересчур высокопарно, чертовски несовременно и безумно невыгодно с точки зрения моего самопредставления пиплу. Пожалуй, пора отмежеваться от образа автора, который может возникнуть в силу ряда особенностей сих записок.

Я не ставил своей задачей к чему-либо призывать. К примеру, творить добрые дела. Я не проповедник нравственности или любви, и не педагог. Я ничему не учу - тем более тому, что насаждается уже с детства. У меня нет склонности повторять общие места или носиться с избитыми истинами. Хотя, возможно, складывается именно такое впечатление. ("Увы, очень часто", написал на полях один из первых читателей рукописи.) Я просто отслеживаю ход мысли. Мне интересно, как то, что мы считаем важнейшим в жизни, придающим смысл, несущим оправдание и т.п., вплетено в сетку Мышления. Философ я.

Разумеется, глупо расписывать, как хороши бескорыстные поступки. Умиление - опасная привычка. Умиляющийся подобен человеку с извращенной сексуальной ориентацией. Во всяком случае, так же отпугивает. Даже перед ребенком не стоит злоупотреблять морализаторством - не то, что перед взрослым. Но, верится, в мой огород этот камешек не попадает.

Просто я увидел точное соответствие между тем же бескорыстием и формальными признаками принадлежности к истинному бытию, к вечности как полноте. Поэтому когда я сказал: "Добро - вечно", - эта фраза не имела ничего общего с точно таким же высказыванием, но произнесенным исключительно пафоса ради, без понимания. Бывает, иногда попадаешь в десятку совершенно случайно, не целясь. Однако в нашем случае человек даже не знает, что попал. Что, к примеру, возникает в моей голове при утверждениях: "зло не может быть истиной" или "красота -- бессмертна"? Я спрашиваю себя, как это можно понять, сделать живым? В поисках ответа я могу обратиться к формальным признакам "смертного" и "бессмертного". Признаком первого будет ущербность, то есть нужда в дополнении, в оправдании извне; признаком второго -полнота, завершенность. В свете этих признаков, вопросы "как?" и "почему?" находят свое исчерпывающее удовлетворение. Теперь я понимаю. Слова "красота бессмертна" имеют теперь для меня смысл, потому что вызывают в моей голове шевеление мысли. И, прокрутив в голове, что красота, как существующая для себя, а не для чего-то другого, то есть значимая per se, являет собой пример полноты, - я могу согласно кивнуть в ответ на раздавшееся утверждение. Разумеется, в описанном способе зарождения жизни там, где была пустыня, нет ничего экстраординарного. Но это лишь пример многочисленных узелков понимания, которыми я заполняю пустой сосуд с прилепленной к нему бумажкой, на которой написано то или иное понятие, высказывание, принятый среди людей оборот речи, популярная тема, всплывающая всякий раз, когда разговор заходит о так называемом смысле жизни т.д. Те или иные значения, которыми люди оперируют, не задумываясь (и правильно, во многих случаях, делают), вовлечены в моем сознании в живой, взаимосвязанный, шевелящийся клубок, в котором нет (почти) ни одного напрасного, не-промысленного, пропущенного без моего ведома слова. Употребляя пускай и расхожие слова, я наделяю их для себя той первоначальной смысловой нагрузкой, которую они когда-то несли. Моя заслуга в том или нет, но мне выпадает на какое-то время плавно проскользнуть в Мышление. А находясь там, видишь как все работает. В том числе, и многое из того, что на слуху. О чем поют в пошлых песенках, пошлых потому, что их форма требует такого же дешевого содержания, ан нет. В принципе, можно было изменить каждое предложение, оставив ту же мысль, но выразив ее более достойно представляющим автора образом. В самом деле, нужно отделять автора от мыслей, брать в расчет, что ему, помимо их сканирования с невидимых папирусов, требуется еще и уважение, и почет, как всякому живому человеку, стремящемуся добиться признания и от мира сего тоже. Можно было бы отказаться и от некоторых клише. Но если этого не произошло сразу, к чему нагнетать искусственность? К тому же, давайте не забывать, что автора у сих заметок и нет вовсе, что встречающееся в тексте "я" - лишь для удобства используемое слово. Если же кто-то может воспринять мысль лишь в том случае, когда она завернута в соответствующую его эстетическим наклонностям обертку, он просто априорно исключен из числа воображаемых читателей моих текстов. При этом - от чего никуда не деться - сам я облекаю "свои" мысли (они, на самом деле, могут быть только ничьими, и лишь пока я -- никто, я могу сказать, что они -- мои) в такие формы, которые, как минимум, не очень противоречат моей эстетике. Итак, я увидел связь дальнего с близким. Смысла своих (и любого другого человека) усилий, поисков, желаний и смысла бытия вообще, человеческих ценностей и устройства мироздания, живого содержания и логики формы. Я как бы двигался с двух сторон, и линии моего движения пересеклись! Ежели кто скажет, что меня "заклинило" - пускай. О таком "клине" можно только мечтать. Мне жалко того, кто, в данной ситуации, спокойно прошел бы мимо. Каков бы ни был результат, меня манила глубина, а не поверхность. Как раз неудовлетворенный общими местами -- а иначе, откуда интерес к философии?! -- я всегда искал и ищу истоки. Мне требуется понимание оснований, строгое отслеживание смысловых связей и пересечений лучей, идущих от разных способов обнаружения (проявления) Целого, так как только в точках таких пересечений Целое обретает свой объем, а значит -максимально воздействует на захваченного им.. Обозначенное как "основания" никогда не станет базарной площадью, так как требует риска и индивидуальных усилий. Очень, замечу, больших.