Оливер Буркеман - Антидот. Противоядие от несчастливой жизни

По его словам, прежде всего мне следовало понять смысл мифа об Эдипе. Знаменитая история древнегреческого царя, который убивает отца, женится на собственной матери, навлекает гнев богов на свою семью и город и в отчаянии выкалывает себе глаза, являлась для Магида прекрасной метафорой поисков счастья. Это почти не имело отношения к «эдиповому комплексу» — теории Фрейда о тайном желании мальчиков совокупиться со своими матерями. Как пояснил Магид, истинное значение мифа состоит в том, что именно усердные попытки изгнания своих бесов делают их сильнее. Это «закон обратного действия» в мифологическом виде: приверженность к определенному пониманию счастья и борьба с любыми возможностями несчастья создают проблему, а не решают ее.

Вы, конечно, знаете эту историю. Несчастная судьба Эдипа, сына царя Фив, была предсказана оракулом еще до его рождения. Согласно предсказанию, он должен был стать убийцей своего отца и жениться на своей матери. Чтобы избежать этого, родители отдают новорожденного мальчика пастуху и приказывают бросить младенца погибать в горах. Но пастух не может заставить себя выполнить жестокий приказ, ребенок остается жить и становится приемным сыном коринфского царя. Спустя какое-то время ровесники сообщают Эдипу, что он приемыш, но родители твердо отрицают это. Когда юноша узнает об ужасном предсказании оракула, он удаляется из Коринфа, чтобы быть как можно дальше от тех, кого считает родителями, и тем самым избегнуть проклятия. К несчастью, он выбирает Фивы, и маховик судьбы начинает раскручиваться: по дороге Эдип вступает в неприятный спор из-за колесницы и убивает ее пассажира, который оказывается его родным отцом, а придя в Фивы, влюбляется в собственную мать.

Одно из самых простых толкований этого мифа очевидно — невозможно избежать того, что написано на роду. Но Магиду больше нравилось другое: «Главное в том, что то, от чего ты убегаешь, обязательно тебя настигает. Проблему создает именно бегство. По Фрейду, вся психология человека построена на избегании, а подсознание — хранилище всего, чего мы избегаем».

Миф, положенный в основу буддизма, является почти полной противоположностью этому. Будда обретает психологическую свободу, то есть просветление, встретившись лицом к лицу с негативными сторонами жизни, присущим ей страданием и непостоянством, а не стараясь их избежать. Согласно легенде, исторический персонаж Будда был сыном царя, при рождении получил имя Сиддхарта Гаутама и жил во дворце у подножья Гималаев. Как и у Эдипа, при его рождении прозвучало пророчество: предсказание гласило, что он либо будет великим правителем, либо обретет святость. Как и большинству родителей во все времена, родителям Сиддхарты понравился вариант трудоустройства, предполагающий хороший заработок и стабильность, и они сделали все возможное, чтобы их сын рос в любви к избранности. Его жизнь была роскошной тюрьмой с изысканной пищей, разнообразными наслаждениями и армиями слуг; не покидая своего дворца, он женился и стал отцом. Только в возрасте 29 лет он решился выехать за пределы поместья и увидел то, что впоследствии вошло в буддийский канон как «Четыре Встречи»: старика, больного, разлагающийся труп и монаха-отшельника. Первые три символизировали неизбежность ожидающего нас исхода, и потрясенный Сиддхарта решил отстраниться от своей роскошной жизни. Оставив дворец, семью и имущество, он стал странствующим монахом. Считается, что спустя несколько лет он достиг просветления под фикусовым деревом в Индии, став Буддой, то есть «пробужденным». Однако именно увиденное им во время первой прогулки вне стен дворца заставило его осознать непостоянство сущего. Буддийский путь к спокойствию начался встречей с негативными сторонами жизни.

Таким образом, в буддийско-фрейдистском видении Магида люди, считавшие, что они находятся «в поиске счастья», на самом деле бежали от того, о чем имели крайне смутное представление. По его описанию,

медитация — способ остановиться. Вы неподвижно сидите и наблюдаете, как проходят ваши ощущения, эмоции, предметы, вызывающие желание или отвращение, и преодолеваете позывы к избеганию, исправлению или присвоению.

Другими словами, занимаетесь практикой непривязанности. Вы просто наблюдаете происходящее, в его позитивных или негативных проявлениях. Это не бегство в экстаз и даже не погружение в спокойствие, под которым обычно понимают медитацию, и это определенно не имеет никакого отношения к позитивному мышлению. Задача здесь состоит в том, чтобы отказаться от любых подобных занятий.

Вскоре после встречи с Магидом я принял скоропалительное решение провести почти неделю в обществе сорока незнакомых людей, занимаясь медитацией по девять часов в сутки, в разгар зимы, посреди леса, на расстоянии многих миль от ближайшего населенного пункта и в почти полном безмолвии.

И оказалось, что это очень интересно.

«Главные правила медитации действительно просты», — сказал Говард, один из двух учителей, проводивших ретрит [29] От англ. retreat — уход, уединение, затворничество: общепринятое обозначение времени, посвящаемого исключительно индивидуальной или коллективной духовной практике, как правило, основанной на восточных религиях. в Обществе медитации «Прозрение» — перестроенном особняке начала ХХ века, затерянном среди хвойных лесов центральной части Массачусетса. Ранним вечером все мы, в количестве сорока человек, сидели на ковриках, набитых шелухой гречихи, в спартански обставленном главном зале дома и внимали учителю, говорившему таким убаюкивающе-спокойным голосом, что проигнорировать его внушения было просто невозможно. «Садитесь поудобнее, прикройте глаза и следите за вашим дыханием, сосредоточившись на ощущениях, возникающих в носу или нижней части живота при каждом вдохе и выдохе. Просто наблюдайте каждый вдох и выдох». По залу прошло нервное хмыканье, судя по которому далеко не все были уверены, что это окажется так просто или не так скучно. Говард продолжал: «Дальше будет происходить примерно следующее: мысли, чувства и физические ощущения начнут отвлекать вас от этого. Медитируя, мы ничего не оцениваем, а лишь замечаем, что это так, и возвращаемся к сосредоточенности на дыхании». Это действительно выглядело совсем просто. Единственное, о чем Говард забыл упомянуть, и в чем мы очень скоро убедились сами, — «просто» не означало «легко».

Я прибыл в Общество медитации «Прозрение» во второй половине того же дня, взяв такси от ближайшей железнодорожной станции пополам с другой участницей — израильтянкой, которую буду называть Адина. Пока наш водитель колесил по глухим лесным дорогам, она рассказала, что поехала на ретрит, поскольку запуталась в себе. «Как будто у меня совсем нет корней, мне не за что держаться, в моей жизни нет опоры, нет никакой упорядоченности…» — говорила она, а я удивлялся ее откровенности: мы едва познакомились и, с моей точки зрения, это был явный перебор. Но дальше Адина выразила очень важную мысль. Она полагала, что медитация для нее — не способ избавиться от ощущения запутанности, а возможность взглянуть на собственное состояние по-другому, даже внутренне согласиться с ним. Американская буддийская монахиня Пема Чодрон [30] Pema Chodron (р. 1936), имя при рождении — Deirdre Blomfield-Brown, буддийская монахиня американского происхождения, наставница тибетского буддизма, автор нескольких книг. называет это «расслабленностью в зыбкости нашего положения», что хорошо сочетается с понятием непривязанности. Чодрон считает, что вне зависимости от нашей воли все мы постоянно пребываем в зыбкости. Проблема в том, что большинство из нас не может спокойно воспринимать эту истину и яростно пытается ее отрицать.