Александр Секацкий - Книга Номада

Четвертый попутчик, лежа на верхней полке, с интересом наблюдал за происходящим.

- Ты чего разлегся? Давай слезай и плати.

- А сколько с меня? - поинтересовался пассажир.

- Сам называй половину. Только учти, попробуешь зажать - заберем все.

Человек приветливо взглянул на Леху:

- Я-то не совру. А ты возьмешь половину? Иначе фарту не будет, ребята знают, - спрыгивая с полки, четвертый пассажир подмигнул спутникам бригадира.

- Слово, - ответил Леха, окидывая взглядом потрепанные джинсы и еще более потрепанный чемоданчик, доставаемый с багажной полки.

Человек открыл чемодан, извлек из него сменную рубашку, шерстяные носки, складную удочку, Библию и, наконец, кошелек. Из кошелька он вытащил монетку и протянул Лехе.

- Что это? - спросил бригадир.

- Это десять эскудо, португальская денежка.

Леха кивнул ребятам, те без лишних слов похлопали фраера по карманам и развели руками. Бригадир швырнул монетку в раскрытый чемодан и повернулся, чтобы уйти.

- А слово? - лучезарно улыбаясь, спросил человек.

- Что слово?

- Ты обещал взять половину? Бери.

Каталы недоумевающе посмотрели на странного пассажира. Тот пожал плечами:

- Мне-то что. Тебе же с ребятами фарту не будет. Вдруг пруха возьмет и кончится? И что вам тогда этот поезд?

- Во дает, чудила, - не выдержал один из нефтяников. Однако бригада молчала, сообразив, что происходит что-то неладное.

- Прикинь, Леха, видать, не фраер, - пробормотал напарник.

- Почем курс твоей паскуды? - спросил Леха.

- Девяносто семь копеек за десять - на вчерашний день.

Помолчав секунду Леха Шалый выругался и произнес:

- Ну что ж, мужик, ты выиграл. Штуку возьмешь?

- Нет, спасибо, Алексей, каждому свое. Я не в обиде. Вот просьба небольшая к тебе есть.

- Ну, говори.

- Видишь ли, мне не очень надо в Киев. То есть я не спешу. Давай я сойду с вами, ты меня покормишь ужином, а завтра посадишь на следующий поезд. Идет?

- Ты о чем, в натуре, говоришь?

- Я правда не спешу. А вот выпить и перекусить не помешает. Кстати, подарок примешь от меня?

- Какой подарок? - Леха Шалый снова ничего не понимал.

- Да вот эту книжку. Возьми.

Леха растерянно повертел в руках Библию и покачал головой:

- Тебе нужнее. Мне некогда такие книжки читать.

- Я ее и так наизусть помню. Так что тебе нужнее, тем более что там про тебя написано.

- Ты съехал, что ли?

- Ну давай проверим. Если ты, конечно, не очень торопишься. Раскрой наугад.

Бригадир катал Леха Шалый, немало повидавший на своем веку, послушно раскрыл книгу:

- Ну?

- Какой номер страницы?

- Ну, 222.

- А, это Второзаконие, - сказал человек и на минуту задумался. - Вот, скажем, стих 66. Проверяй.

Каталы склонились над Библией. Не меняя интонации, странный пассажир продекламировал:

- "Жизнь твоя будет висеть пред тобою и будешь трепетать ночью и днем и не будешь уверен в жизни твоей..."

Леха не сразу нашелся, что сказать, молчали и подельники. Наконец бригадир спросил:

- Поп какой-нибудь?

- Ну, не совсем. Я клирик, хотя это неважно. Так как насчет просьбы, договорились?

- Ну пойдем, коли не шутишь.

Каталы и Клирик сошли в Рязани.

Затем был ужин в ресторане. Клирик с удовольствием пил коньяк, оказавшись к тому же мастером неназойливой беседы. Леха с ребятами единодушно отметили важное качество, нечасто встречающееся в людях: "Никакого напряга".

- Переночуешь у меня на хате, - сказал Леха. - А завтра посажу на поезд. Ну и штуку все-таки возьми...

- Идет, - коротко ответил Клирик.

Распрощались с ребятами, и бригадир повел Клирика домой. Шли через парк; Леха, будучи в прекрасном настроении, стал излагать свою любимую мысль о том, что пруха всегда исходит от Бога. Клирик согласился, что этот тезис будет посильнее онтологического доказательства Ансельма Кентерберийского.

Когда до дома оставалось метров сто, Леха Шалый вдруг ощутил резкую боль в затылке и потерял сознание. Он пришел в себя, когда уже светало. Несмотря на страшную боль, прежде всего обшарил карманы и убедился, что они пусты. Не осталось ничего - ни пистолета, ни денег, ни документов. По словам Лехи, рядом лежал лишь скомканный листочек, вырванный из Библии. Простым карандашом были подчеркнуты два стиха из Второзакония.

66. Жизнь твоя будет висеть пред тобою и будешь трепетать ночью и днем и не будешь уверен в жизни твоей.

67. От трепета сердца твоего, которым ты будешь объят, и от того, что ты будешь видеть глазами твоими, утром ты скажешь: "о, если бы пришел вечер!", а вечером скажешь: "о, если бы наступило утро!"

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ

История была рассказана господином Жеромом Кюйсмансом, гражданином Бельгии.

По словам месье Жерома, он стоял в очереди в Пулковском аэропорту для прохождения таможенного досмотра, когда к нему подошел человек и с приятной улыбкой, характерной больше для Америки, чем для России, предложил вместе с женой пройти для проверки документов в отдельное помещение. Еще по пути Жером Кюйсманс успел подумать, что и среди русских чиновников есть люди, неплохо владеющие французским.

В таможенном помещении оказалось два стула и дверь в соседнюю комнату. Именно туда и удалился чиновник, попросив билеты и паспорта. Вскоре он вернул билеты и документы супруге Кюйсманса, а ее мужа попросил еще пару минут подождать. Месье Кюйсманс заметил, что уже начинается посадка, но в ответ таможенник рассмеялся и заверил, что "самолет без нас не улетит".

Однако самолет улетел без Жерома Кюйсманса и его прекрасной половины, что выяснилось лишь через час, когда возмущенный бельгиец, открыв дверь, обнаружил, что ведет она не в соседнюю комнату, а в коридор с множеством других дверей. Выяснилось также, что, в отличие от поддельного, настоящие таможенники, равно как и милиционеры, по-французски не говорят.

Таким образом Клирику удалось выиграть драгоценное время: запрос в Брюссельский аэропорт пришел через полчаса после посадки.

Прошло несколько месяцев, бельгиец забыл о своих неприятностях, а историю с таможенником рассказывал скорее как забавную, придумав даже эффектную концовку в виде афоризма: "Бойся русского, который всем своим видом вызывает доверие".

Реальная концовка оказалась, однако, несколько иной. В один прекрасный день, выходя из дому, бельгиец столкнулся нос к носу с пулковским псевдотаможенником. Пока в голове у бедняги лихорадочно прокручивались варианты поведения - бежать, спокойно пройти мимо, возмутиться, позвать на помощь, поздороваться, - Клирик вежливо поздоровался сам:

- Благодарю вас, месье, за предоставленную возможность увидеть вашу страну. Она мне понравилась более многих других.

Кюйсманс отметил блестящие успехи в произношении.

- Я возвращаю вам ваш паспорт и приношу извинения за доставленные неудобства. Поверьте, если бы не вы, мои неудобства могли бы быть гораздо более существенными.