Ричард Бах - Мост через вечность

Если человек достаточно жесток, – подумал я, – если он сопротивляется течению жизни, даже его родственная душа отступает, оставляя его в одиночестве. И новой встречи придется ждать до следующей жизни.

Ну а что, если я не убегу? Что мне терять, кроме сотен тонн стальных оков, которые якобы делают меня неуязвимым? Возможно, расправив освобожденные от брони крылья, я смогу летать так, чтобы меня не сбили. В следующий раз я возьму фамилию Сандерс и направлюсь в Порт Дарвин!

Этот: дерзкий критик, которого я запер, – он был прав. Я открыл двери, извинился, выпустил его на свободу но он не сказал больше ни слова.

Передо мной действительно был самый важный в жизни выбор, – ему не пришлось это повторять.

Может, это тест, подготовленный сотней других аспектов меня с других планет и из других времен? Может, они собрались сейчас и наблюдают за мной сквозь одностороннее стекло, надеясь, что я избавлюсь от оков, или наоборот, желая, чтобы я остался прежним? Может, они заключают пари на то, как я поступлю?

Если они где-то и были там за своим стеклом, то вели себя ужасно тихо. У меня даже шум в голове стих. Прямо передо мной дорога разветвилась на две, ведущие в разных направлениях.

Два будущих, две разных жизни: в одной Лесли Парриш, в другой – моя столь безопасная Совершенная Женщина.

Выбирай, Ричард. Сейчас. Снаружи спускается ночь. Которая из них?

Тридцать два

– Алло? – она перевела дыхание. Ее голос буквально тонул в звуках гитар и ударных.

– Лесли? Это я, Ричард. Я знаю, что теперь уже поздно, но, может, у тебя найдется немного времени поговорить?

Молчание. Музыка звучала вовсю, и я ждал, что она повесит трубку. Пока я там мучился над выбором, – подумал я, – выбор оказался уже сделан – такие, как я, больше не представляют для Лесли интереса.

– Хорошо, – сказала она наконец. – Только выключу музыку. Я танцевала.

В трубке стало тихо, потом она вернулась к телефону.

– Привет.

– Привет. Я получил твое письмо.

– Хорошо.

Сам того не осознавая, я ходил туда-сюда с телефоном в руках. – Ты и вправду хочешь все прекратить?

– Не все, – ответила она, – я надеюсь, мы еще поработаем вместе над фильмом. Я буду считать тебя своим другом, если тебя это устраивает. Я только хочу прекратить обиды.

– У меня никогда не было желания тебя обижать.

– Я вообще не могу тебя обидеть, – продолжил я мысленно. – Тебя невозможно обидеть, если ты прежде сама не почувствуешь себя обиженной:

– От этого не легче, – возразила она. – Мне кажется, я не гожусь для открытых отношений. Поначалу это было нормально, но потом мы были так счастливы вместе! Нас двоих окружала атмосфера такой солнечной радости! Зачем разрушать ее в угоду людям, которые ничего не значат или в угоду абстрактным принципам? Это просто бессмысленно.

– Почему бессмысленно?

– У меня была кошка. Ее звали Амбер. Большая пушистая персидская кошка. Все время, что я была дома, мы с Амбер проводили вместе. Она вместе со мной обедала, мы вместе слушали музыку, ночью она спала у меня на плече. Потом у Амбер появились котята. Они были такие замечательные. Она их любила, проводила с ними почти все время, я их тоже любила и тоже проводила с ними почти все свободное время. Теперь мы с Амбер были не одни, нам нужно было заботиться о котятах, согревать их своей любовью. Никогда потом, до самой ее смерти, мы не были так близки.

– Глубина близости, к другому человеку обратно пропорциональна количеству прочих людей в нашей жизни? – спросил я. Потом, испугавшись, что она увидит в этом насмешку, – ты полагаешь, мы с тобой должны быть единственными друг для друга?

– Да. Поначалу я примирилась с обилием твоих подружек. Когда ты был один, твое дело было, как себя вести. Но когда появилась Дебора, – принцип Деборы, как ты бы сказал, – я вдруг поняла, что твой гарем перемещается на запад, и для меня в нем тоже уготовано место. Я не хочу этого, Ричард.

Знаешь, чему я научилась, будучи с тобой? Я узнала, что возможно, и теперь я должна придерживаться того, что, по моему мнению, у нас было. Мне хочется быть в очень близких отношениях с тем, кого я буду уважать и любить, кем буду восхищаться, с тем, кто испытывает ко мне такие же чувства. Так или никак. Я поняла, что ты ищешь не то, что я. Ты не хочешь того, чего хочу я.

Я перестал ходить и уселся на подлокотник дивана. За окном сгустилась темнота.

– А чего я хочу, по-твоему? – спросил я.

– В точности того, что у тебя есть. Многие женщины, которых ты едва знаешь, которым можно не уделять слишком много внимания. Эдакий поверхностный флирт, использование друг друга, никаких шагов к любви. Я так представляю себе ад. Ад – это место, время, сознание, Ричард, в которых нет места любви. Ужас! Избавь меня от этого.

Она говорила так, будто все уже решила, и будто я тоже непреклонно стоял на своем. Словно не было никакой надежды что-то изменить. Она ни о чем не просила, просто говорила о самом сокровенном, зная, что я никогда не соглашусь.

– Я испытывала глубочайшее уважение к тебе и восхищалась тобой, – продолжила она. – Я считала тебя самым чудесным человеком, которого мне когда-либо доводилось знать. Теперь я начинаю видеть в тебе то, чего видеть не хочу. Боюсь, мне придется перестать тобою восхищаться.

– Меня пугало то, Лесли, что мы начинаем становиться собственностью $`c# друга. Для меня свобода не менее важна, чем:

– Свобода делать что? – резко оборвала она меня. – Свобода пренебрегать близостью? Свобода не любить? Свобода искать убежище от радости в беспокойстве и однообразии? Да, ты прав: Если бы мы остались вместе, я бы не хотела, чтобы у тебя была такая свобода.

Хорошо сказано! – подумал я, словно это были не слова, а шахматный ход.

– Ты замечательно это показала, – сказал я вслух. – Я понял, о чем ты говоришь. До сих пор я этого не понимал. Спасибо.

– На здоровье, – ответила она.

Я взял трубку в другую руку. Когда-нибудь некий умелец, создаст телефон, который можно держать одной рукой дольше минуты.

– Мне кажется, мы многое можем друг другу сказать. Не могли бы мы встретиться и поговорить?

Пауза. Затем она ответила: – Я, пожалуй, не хочу. Я не против разговора по телефону, но встречаться с тобой пока не хочу. Я надеюсь, ты понимаешь.

– Да, конечно. Нет проблем, – заверил я ее. – Ты уже хочешь закончить разговор?

– Нет. По телефону я могу поговорить еще.

– Видишь ли ты возможность сохранить нашу близость? Я никогда не встречал никого похожего на тебя, но твоя дружба, мне кажется, означает сердечное письмо и обмен рукопожатиями в конце каждого финансового года.

Она засмеялась.

– Ну, все не так уж плохо. Рукопожатие раз в полгода. Даже четыре раза в году – мы ведь были такими близкими друзьями! И то, что наша любовная история закончилась, Ричард, не значит, что она потерпела крах. Мне кажется, каждый из нас чему-то научился.