Айн Рэнд - Ответы: Об этике, искусстве, политике и экономике

К слову, вот еще одно лицемерие либералов: они хотят применять силу, но легально и по-джентльменски - так, чтобы никто об этом не знал. Они хотят быть цивилизованными элитарными защитниками простого человека, который без них беспомощен. Поэтому их так шокируют все эти беснующиеся дикари, жаждущие власти. И они никогда не признают, что создали этих дикарей сами. Их принципы обратились против них самих. В новых левых либералы видят собственное отражение. Новые левые - это чудовище Франкенштейна: адекватное воплощение каждого фундаментального принципа, которого они придерживаются, упорно отказываясь признать его открыто и последовательно. Вот почему либералы так беспомощны [NFW 69].

Вы можете что-нибудь сказать о книге Джона Кеннета Гэлбрейта «Общество изобилия» (The Affluent Society)?

Да, охотно (хотя и без радости). То, за что выступает Гэлбрейт, - по существу и духу средневековый феодализм. Он обходит полнейшим молчанием вопрос прав (включая право на собственность), словно их никогда не существовало. Он спрашивает, почему частные лица могут тратить свои деньги, как им хочется, не приводя рациональных обоснований своих трат, в то время как всякий раз, когда правительство хочет потратить деньги, оно вынуждено объяснять, на что именно они пойдут. И он утверждает, что каждый человек должен отдавать правительству некий процент своего дохода и ни о чем не спрашивать. А правительство станет тратить эти деньги, как ему заблагорассудится, лишь бы только в бюджетной сфере. Что еще он предлагает? Чтобы мы оправдали социалиста за то, что он отнимает наши деньги и захватывает все больше власти. Его крайне тревожит состояние наших парков; он возмущенно - и очень многословно - пишет о кадиллаках и других роскошествах американцев, которые тем не менее отправляются в загрязненные парки. Так что деньги у вас отнимут, потому что Гэлбрейт считает, что вам нужно больше парков.

Дальше. Гэлбрейт говорит, что, если кто-то хочет купить второй автомобиль, он должен доказать государству, что нуждается в нем. Иными словами, человек, заработавший деньги, не имеет прав на эти деньги, он должен спрашивать у Гэлбрейта или у государства разрешения их потратить. А правительство, которое живет на наши налоги, не должно отчитываться в том, как оно тратит наши деньги, не должно даже советоваться с так называемой бюджетной сферой. Правительство просто решает, что нам нужны парки и школы. (Школы - обычное оправдание, которое приводят либералы.) Гэлбрейт пишет, что состояние наших школ неудовлетворительно, поэтому у нас должно быть меньше кадиллаков.

Конечно, дело не в том, что надо давать больше денег правительству, а в том, чтобы забрать школы, общественные дороги, почту и все экономические вопросы из его рук. Если парки, школы и все прочее, чем занимается государство, действительно находятся в таком плачевном состоянии, как утверждает Гэлбрейт, то верните их частным предпринимателям и ими будут управлять как следует. Но правильный (хотя и отчасти юмористический) ответ Гэлбрейту - если все, кому это по карману, купят себе по шикарному бордовому кадиллаку (или возьмут напрокат на худой конец) и проедутся на них, демонстрируя Гэлбрейту, что это ваши деньги, а не его.

«Общество изобилия» - одна из самых скандальных книг, когда-либо выходивших в свет. Написать такую книгу - его право. Настораживает тот факт, что он не подвергается интеллектуальному остракизму, а вместо этого удостаивается должности в государственном аппарате (к счастью, в Индии) [PVA 61].

Что вы думаете об идеях Джейн Фонды и избранных ею способах их распространения?

Это просто смешно. Мне, конечно, не нравится ни то ни другое. В Prime Time Saturday [33] Субботняя шоу-программа на канале NBC. Тома Снайдера был отличный сюжет о Фонде и ее муже [в то время им был Том Хейден] - как они едут через всю страну, охаивая атомную энергию и еще много всего, например бизнесменов. На два вопроса она ответила, что сама не знает, что говорит, - она просто так чувствует. Она не мыслитель и нуждается в руководстве. Она следует за своим мужем. Подразумевается, что ее убеждения определяются не авторитетами. Обычно я ей не верю, но в данном случае, полагаю, она говорит правду. Что же до того, поддерживаю ли я ее идеи, ответом может быть только «нет», причем более категоричное, чем я могу произнести, не скатившись до брани - чего не терплю - или не сломав этот микрофон [ОС 80].

В 3947 г. Айн Рэнд давала показания в качестве добровольного, или дружественного, свидетеля Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности ( HUAC ) в Вашингтоне (округ Колумбия).

В то время, когда вы давали показания HUAC, вы поддерживали составление «черных списков» актеров и писателей-коммунистов?

Я ничего не знаю о «черных списках» «красных» деятелей, зато очень многое о «черных списках» консерваторов, составленных «красными». Я последний человек, которому следует задавать этот вопрос, если, конечно, вас интересует правда.

Расследование, в которое я была вовлечена, велось в 1947 г. Это было еще до эпохи Маккарти - так что Маккарти в нем не участвовал. На том слушании десяти «недружественным» свидетелям был задан вопрос об их связях с коммунистической партией, и они отказались на него отвечать. (Их билеты членов коммунистической партии были представлены комитету теми, кто вел расследование.) Другой группой были так называемые «дружественные» свидетели, сочувствующие расследующей это дело стороне, которые давали показания о проникновении коммунистов в среду кинематографистов. Я была одним из таких свидетелей. К сожалению, мне не дали высказать все, что я хотела бы предать огласке. Я единственная давала показания о пропагандистском содержании кинофильмов, а единственный фильм, о котором меня спросили, был совершенно очевидный - «Песни России» [MGM, 1944], - который не надо было анализировать, чтобы доказать пропаганду коммунизма. Я хотела рассказать о более сложных голливудских фильмах, полных коммунистической пропаганды, но меня о них не спросили.

Мне не известно ни о каких «красных», занесенных в «черные списки» Голливуда. Я знаю, насколько можно доверять газетам, что многие, включенные в эти «черные списки», в том числе и «голливудская десятка» (те, кто попал на год в тюрьму за оскорбление конгресса), впоследствии работали в Голливуде под вымышленными именами. У них было достаточно друзей в киноиндустрии, чтобы продавать сценарии под чужим именем, и сегодня большинство из них снова в бизнесе. Но интересовались ли вы когда-нибудь судьбой дружественных свидетелей? Перед отъездом в Вашингтон нас подвергли всем мыслимым формам давления, за исключением физического насилия, главы киностудий, не желавшие, чтобы мы давали показания. Почему нет, если мы были противниками коммунистов? Они не желали выносить сор из избы. Хотели все спустить на тормозах. Представители и адвокаты голливудских продюсеров требовали от дружественных свидетелей держать язык за зубами. Был один человек, которого я не хочу называть [актер Роберт Тейлор], так он, я сама слышала, рассказывал кое-что на собрании консерваторов. Когда его спросили об этом в HUAC, он сказал иное: смягчил острые углы. Я не могу слишком строго его судить, но сама бы так не поступила. И как не задуматься, какое психологическое давление вынудило его к этому.