Айн Рэнд - Ответы: Об этике, искусстве, политике и экономике

Если хотите сделать что-нибудь гуманное, проведите исследование, что сталось с дружественными свидетелями. Те же самые проклятые коммунисты Голливуда негласно составили чудовищный «черный список». Неужели талантливые люди, на которых был спрос, внезапно лишились своего таланта? Голливудские продюсеры малодушны - они не настолько плохи, как иногда о них говорят, но лишены прочных убеждений и невежественны. Коммунисты пробрались на все важные посты, и дружественные свидетели так или иначе поплатились за свои показания. Об этом никогда не говорят [PO6 76].

Почему так много американцев параноидально боятся коммунистов?

Во-первых, я не слышала, чтобы они боялись. Во-вторых, я бы не назвала такой страх параноидальным. Если в какой-то стране царит диктатура - жизнь, труд, будущее человека всецело зависят от правительства, занятого истреблением миллионов, а люди в другой стране боятся ее влияния на свою родину, я бы назвала такой страх рациональным.

Однако оппозиция не предполагает страха перед этим явлением. Если человек противодействует чему-то, что является злом, это не означает, что он боится зла. В разговоре можно употребить слово «бояться» в значении «не одобрять», но не в том смысле, который подразумевает трусость. Например, если я против чумы, можно сказать, что я ее боюсь? Что ж, и да и нет. Я не хочу ею заболеть, но это не трусость. То же можно сказать и о противниках коммунизма. Это не боязнь коммунизма как такового или его власти. Это моральное отвращение - оппозиция злу коммунизма.

Но вот что я скажу. Не так уж много антикоммунистов среди интеллектуалов. Они заменяют серьезное обсуждение лозунгами, отчего может показаться, что они напуганы. Но и не думаю, что это так. Их убеждения нечетки и не рационализированы, поэтому и неэффективны. Но это не страх. Это отвращение, а иногда беспомощное возмущение против колоссального зла [FHF 67].

Является ли коммунистическая пропаганда причиной ненависти молодых американцев к капитализму?

Возможно, отчасти это так, но не пропаганда является главной причиной. Виноваты не подпольные коммунисты, виноваты наши доморощенные, «патриотично настроенные», чрезвычайно уважаемые американские профессора - особенно философии, общественных и гуманитарных наук. Они пришли к своим идеям без всякой помощи России. Они могли бы неплохо заработать, если бы стали агентами коммунизма, настолько они ценны для коммунистов. Но за ними стоит не эта сила. За ними стоит Иммануил Кант и его последователи и влияние [FHF 71].

Русские потеряли лицо, дав задний ход в Кубинском ракетном кризисе [34] Имеется в виду Карибский кризис 1962 г. Резкое обострение отношений СССР и США произошло в связи с размещением Советским Союзом ядерных ракет средней дальности на Кубе. Под давлением американской стороны в конце октября 1962 г. ракеты были демонтированы. - Прим. ред. ?

Во-первых, мы до сих пор не знаем наверняка, что русские отступили. У нас нет сведений из первых рук. Единственным доказательством стал осмотр находящихся в отдалении каких-то зачехленных предметов на борту кораблей. Это не доказательство. Но допустим, они ушли. Россия в этой ситуации была агрессором. Если она отступила, это лучший выбор для бандита, напавшего первым. Ультиматум президента Кеннеди - первый за 50 лет случай, когда американский президент говорил как президент. Это было великолепно. На сей раз он говорил с Россией как надо. И Россия, как любой агрессор, отступила, когда столкнулась с силой. Но Кеннеди утопил победу в бессмыслице, и мы ничего не выиграли. Он уступил ООН. Поэтому мы ничего не добились, кроме расшаркиваний.

В отношении Вьетнама мы не были агрессорами. Нас втянуло в конфликт некое соглашение вроде женевского или ооновского. Мы пришли туда в соответствии с каким-то договором, если можно верить общим рассуждениям газет, и никаких собственных целей не преследовали. Следовательно, для нас отступление бьло миротворческим актом. Чего бы нам это стоило! Нелепо думать, будто наша страна не в состоянии победить Вьетнам, и весь мир об этом знает. Но нам не дают применить силу. Нам не позволяют использовать нужные средства, т.е. преследовать вьетконговцев на их собственной территории и т. д. Мы воюем со связанными руками. Призывать Америку уйти из Вьетнама - значит платить за умиротворение слишком дорогую цену. Это самое постыдное решение. Раз мир знает, что физически мы сильны, это означало бы признание морального разложения: будто у нас нет той гордости, которая нужна каждой нации, - уважения хотя бы к собственным мертвым, если больше нам нечего уважать, если нет ощущения, что раз страна втянута в войну, то должна довести ее до конца. Должна победить или потерпеть поражение [FHF 67].

Вы говорите, что только Соединенные Штаты должны контролировать ядерное оружие без участия Китая или России. Должны ли Соединенные Штаты когда-либо его применять?

Я не стала бы распоряжаться чужими жизнями. Неправильно ставить меня в положение главнокомандующего. Зададимся принципиальным вопросом: вправе ли индивид защищать себя? Да. Вправе ли страна защищать себя? Да. Являются ли Россия и Китай чудовищами, главная агрессия которых направлена на собственные народы? Да. Если так, мы, безусловно, должны сохранять свое превосходство над ними. В настоящее время нам не следует нападать на них, поскольку ничто не вынуждает нас к этому. Но при малейшей угрозе нападения с их стороны мы должны бороться с ними любыми имеющимися у нас средствами. Это же преступление - позволить убивать американцев, не применяя лучшего оружия, которым мы располагаем [FHF 72].

Что вы на данный момент можете сказать о президенте Картере, особенно в отношении его заявлений о правах человека в Советском Союзе?

Я бы сказала «Без комментариев», а потом объяснила, почему не считаю нужным ничего говорить. Я не доверяю Картеру ни на йоту. Во время избирательной кампании было невозможно определить, за что он выступает. И он продолжает ту же «политику», став президентом: совершенно непонятно, что он такое и чего добивается. Весьма вероятно, что и сам он, и цель его - ничто.

По словам одного моего друга (и я склонна считать, что он прав), Картер делает следующее: если его утверждения относительно того или иного политического вопроса тяготеют к одному полюсу политического спектра, то действия будут поддерживать другой. Например, если речи о внутренней политике носят левый характер, но сама политика, к счастью (хотя, возможно, только временно), левацкой не является. С другой стороны, во внешней политике он говорит очень правильно о правах человека, как вдруг на следующий день делает финт и заявляет, что вовсе не собирался отказываться от переговоров с Россией. Я полагаю, не сегодня-завтра он скажет, что русские его неправильно поняли: что он имел в виду права, но не права человека. Я поверю его заявлениям о правах, только когда увижу воочию, что он не собирается и дальше продавать нас России с потрохами. Но можно ли в этом быть уверенным, я не знаю [FHF 77].