Мария Малышкина - Философия. Шпаргалки

Свой вклад в своеобразие направленности и стиля философствования внесли и затяжной характер крепостничества в России, и самодержавие. Речь идет об идеологии дворянских радикалов-революционеров, о радикальном крестьянском демократизме, включая народничество, славянофильство – почвенничество, западничество и толстовство. Те же обстоятельства привели к значительной роли в истории русской философии православного христианства, к выработке национальной религиозно-философской традиции. Специфика социального развития России породила и особый слой людей, более нигде не встречавшихся, а именно – интеллигенцию.

Освобождение России от религиозного контроля, начатое Петром I, привело к тому, что русская философская мысль стала развиваться в тесной связи с философией западноевропейских народов. Первоначально эта связь была более или менее односторонней, так как, естественно, предполагала овладение научными и философскими результатами, достигнутыми к тому времени в странах Европы.

Русские философы использовали мыслительный материал, возникший на более развитой социокультурной основе, включили его, при этом соответствующим образом переработав, в структуры национального происхождения. Главными моментами в этом процессе стали:

теории естественного права и договорного происхождения государства, принятые в России задолго до постановки задач антифеодальных преобразований и истолкованные в широком диапазоне программ нескольких политических направлений (консервативных, просветительных, радикальных);

теории утопического социализма, возникшие в начале XIX века как альтернатива развивающемуся капитализму и взятые на вооружение либеральным и радикальным дворянскими движениями, народниками, революционными демократами конца XIX – начала XX века, непримиримо относившимися к идее последовательного развития России;

антропологический материализм, который в России превратился в главную теоретическую систему почти всех направлений революционного движения;

идеалистическая диалектика, подвергнутая материалистической обработке и понятая как метод революционного отрицания;

мистические религиозно-философские системы, прежде всего Ж. де Местра и Я. Беме, перенесенные на почву русского православия.

Проникновение в Россию передовых философских идей Европы, их творческая переработка на национальной почве, своеобразие которой основывалось на неповторимости русской истории и оригинальном восприятии и интерпретации христианского вероучения, вызванных противостоянием русского православия всем остальным христианским церквам, и породило тот феномен, который мы сегодня называем русской философией.

Стремление к преодолению отсталости, борьба за уничтожение крепостничества, а затем и самодержавия, растянувшаяся на многие годы, обусловили тесную связь философско-социальных теорий с практикой революционного движения. Поэтому в русской философии почти полностью отсутствуют так называемое системотворчество и отвлеченное философствование. Все философы были включены в сферу практически-политических вопросов, волновавших современников. Конечно, наклонности к умозрительным спекуляциям имели место, но далеко не в том виде и не в той мере, как это было, например, в Германии. Поэтому отношение к философии со стороны правительства было весьма настороженным. Считалось, что «польза от философии не доказана, а вред возможен». Философия в России подверглась систематическим гонениям, а с середины XIX века было запрещено ее преподавание во всех высших учебных заведениях страны. Поэтому философия искала выход в публицистике, литературной критике, в искусстве, тесно переплетаясь с другими формами общественного сознания, особенно с литературой. Как заметил в свое время А. Герцен, у народа, «лишенного общественной свободы, литература – единственная трибуна, с высоты которой он заставляет услышать крик своего возмущения и своей совести».

Русская философская литература была насыщена полемикой, острой критикой существующих порядков, сопровождающейся выдвижением разнообразных позитивных социальных программ. Но в то же время она самокритична, поскольку вынуждена была оперативно реагировать на все изменения в социальной и политической жизни страны, а значит, исключался застой мышления. Но при этом сохранялся догматизм по отношению к своему «символу веры», то есть к избранному направлению общественной мысли.

Философия, отрешенная от жизни и замкнутая в умозрительных конструкциях, в России не могла рассчитывать на успех. Поэтому именно в России раньше, чем где бы то ни было, философия оказалась сознательно подчинена решению насущных задач, стоящих перед обществом.

Для понимания философского процесса в России в содержательном плане большое значение имеет прослеживание концепции и проблем, последовательно проходящих через несколько исторических периодов. Они порождали многообразные комбинации мировоззрения, использовались одновременно всеми борющимися партиями, течениями, направлениями (разумеется, в несовпадающих интерпретациях и выводах). Сейчас невозможно проследить все сквозные концепции и проблемы, но некоторые из них, достаточно актуальные и сегодня, имеет смысл осветить. Это и проблема соотношения России и Запада, и социальная проблематика, и др.

Наивысшего своего развития, становления своих течений и школ, выхода на мировую арену ее наиболее значительных представителей, полнокровной реализации ее национальных особенностей русская философия добилась в три последних века своего существования – XVIII–XX века.

Русские просветители второй половины XVIII века (А. Н. Радищев, Я. П. Козельский, Д. С. Аничков, И. А. Третьяков, С. Е. Десницкий и др.) продолжили такие передовые традиции русского просветительства, как отделение философии от богословия, связь философии с естествознанием, общественными науками и жизнью. Они постоянно подчеркивали общественный, гражданский характер философии.

Другой областью их философских интересов была гносеология, или «познание истины», то есть проблемы происхождения, развития и совершенствования человеческого знания, характер этого знания, происхождение и соотношение души и тела и т. д.

Наконец, много внимания просветители уделяют проблеме человека, синтезирующей два первых их интереса.

Идеалистический взгляд на взаимоотношения души и тела ими отвергался. В тех случаях, когда медицина, физиология, психология не давали оснований для материалистических утверждений, они путем отказа от решения проблемы объявляли ее идеалистическую интерпретацию несостоятельной (Я. П. Козельский в «Философических предложениях», А. Н. Радищев в трактате «О человеке, его смертности и бессмертии»).