Карл Маркс - Собрание сочинений, том 23

Законы для охраны от опасных машин оказали благотворное действие. «Но… в настоящее время появились новые причины несчастных случаев, не существовавшие 20 лет тому назад, а именно, возросшая скорость машин. Колеса, валы, веретена и ткацкие станки приводятся теперь в движение с возросшей и постоянно возрастающей силой; пальцы должны быстрее и увереннее захватывать порванную нить, потому что медлительность и неуверенность приносят для них гибель… Большое число несчастных случаев вызвано стремлением рабочих быстрее закончить свою работу. Необходимо напомнить, что для фабрикантов в высшей степени важно держать свои машины в непрерывном ходу, т. е. непрерывно производить пряжу и ткани. Всякая остановка на одну минуту есть потеря не только двигательной силы, но и продукта. Поэтому надсмотрщики, заинтересованные в количестве продукта, подгоняют рабочих, чтобы машины не останавливались; да это не менее важно и для рабочих, если они оплачиваются по весу продукции или поштучно. Поэтому, хотя на большинстве фабрик формально воспрещается чистить машины во время их работы, на практике всегда так делается. Одна эта причина за последние 6 месяцев вызвала 906 несчастных случаев… Хотя чистка производится ежедневно, однако по субботам обыкновенно назначается основательная чистка машин, и она совершается по большей части при работающих машинах… Эта операция не оплачивается, и потому рабочие стараются как можно быстрее покончить с нею. Поэтому число несчастных случаев в пятницу, в особенности же в субботу, много больше, чем в остальные рабочие дни. Несчастные случаи в пятницу превышают среднее число их в первые 4 дня недели примерно на 12 %, в субботу несчастных случаев бывает на 25 % больше, чем в среднем за каждый из 5 предыдущих дней; а если принять во внимание, что фабричный день по субботам составляет всего 7 1/ 2часов, а в остальные рабочие дни 10 1/ 2часов, то превышение будет составлять более 65 %» («Reports of Insp. of Factories for 31st October 1866». London, 1867, p. 9, 15, 16, 17).

В первом отделе третьей книги я расскажу об относящемся к последнему времени походе английских фабрикантов против тех статей фабричного акта, которые имеют целью оградить конечности «рук» от машин, опасных для жизни. Здесь достаточно будет одной цитаты из официального отчета фабричного инспектора Леонарда Хорнера: «Я слышал, с какой непростительной легкостью отзываются фабриканты о некоторых несчастных случаях; например, потеря пальца, по их мнению, это — пустяк. В действительности жизнь и все виды на будущее у рабочего настолько зависят от его пальцев, что такая потеря является для него в высшей степени серьезным событием. Слушая такую глупую болтовню, я спрашивал: «Допустим, что вам требуется добавочный рабочий, и к вам пришли два рабочих, оба во всех остальных отношениях одинаково хороши, но у одного нет большого или указательного пальца; на котором же вы остановитесь?» Они без малейшего колебания высказывались за того, у которого все пальцы целы… У этих господ фабрикантов ложные предубеждения против того, что они называют псевдофилантропическим законодательством» («Reports of Insp. of Fact. for 31st October 1855»). Эти господа — «рассудительные люди», и недаром они симпатизировали мятежу рабовладельцев.

На фабриках, которые раньше других фабрик подпали под фабричный акт с его принудительным ограничением рабочего времени и прочими постановлениями, исчезли некоторые из прежних зол. Самое усовершенствование машин требует на известной ступени «усовершенствованного устройства фабричных зданий», что идет на пользу рабочим (ср. «Reports etc. for 31st October 1863», p. 109).

См., между прочим: John Houghton. «Husbandry and Trade improved». London, 1727. «The Advantages of the East-India Trade», 1720. John Bellers. «Proposals for Raising a College of Industry». London, 1696. «Хозяева и рабочие, к сожалению, находятся в постоянной войне между собой. Неизменная цель первых — получать труд для себя по возможности дешевле; и они идут на любые ухищрения с этой целью, между тем как рабочие с равной настойчивостью пользуются всяким случаем, чтобы предъявить своим хозяевам повышенные требования». «An Inquiry Into the Causes of the Present High Price of Provisions», 1767, p. 61, 62. (Автор — священник Натаниел Форстер — всецело стоит на стороне рабочих.)

Bandmuhle была изобретена в Германии. Итальянский аббат Ланчеллотти в работе, появившейся в Венеции в 1636 г., рассказывает: «Антон Моллер из Данцига почти 50 лет тому назад» (Ланчеллотти писал в 1629 г.) «видел в Данциге очень искусную машину, которая одновременно изготовляла от 4 до 6 кусков ткани; но так как городской совет опасался, что это изобретение может превратить массу рабочих в нищих, то он запретил применение машины, а ее изобретателя приказал тайно задушить или утопить» [140]. В Лейдене такая же машина впервые была применена в 1629 году. Бунты позументщиков принудили магистрат сначала запретить ее; Генеральные штаты постановлениями 1623, 1639 гг. и т. д. должны были ограничить ее применение; наконец, она была допущена на известных условиях постановлением от 15 декабря 1661 года. «В этом городе», — говорит Боксхорн («Institutiones Politicae», 1663) о введении Bandmuhle в Лейдене, — «около 20 лет тому назад был изобретен ткацкий станок, на котором один работник мог производить ткани в большем количестве и легче, чем несколько человек могли бы без станка произвести в равное время. Но это вызвало жалобы и неудовольствие ткачей, и магистрат, в конце концов, воспретил употребление станка». Та же машина в 1676 г. запрещена в Кёльне, а одновременное введение ее в Англии вызвало волнение рабочих. Императорским указом от 19 февраля 1685 г. употребление ее было запрещено во всей Германии. В Гамбурге она по приказанию магистрата была подвергнута публичному сожжению. 9 февраля 1719 г. Карл VI возобновил указ 1685 г., а в курфюршестве саксонском она была разрешена для общего применения лишь в 1765 году. Эта машина, которая наделала столько шума, в действительности была предшественницей прядильных и ткацких машин, а следовательно, и промышленной революции XVIII века. Пользуясь ею, совершенно неопытный в ткачестве подросток, двигая шатун взад и вперед, мог приводить в движение весь станок со всеми его принадлежностями; в своей усовершенствованной форме эта машина производила одновременно 40–50 штук.

В старомодных мануфактурах еще и в настоящее время иногда повторяются грубые формы возмущения рабочих против машин. Это имело место, например, среди шлифовальщиков Шеффилда в 1865 году.

Сэр Джемс Стюарт оценивает также и действие машин еще совершенно в этом духе. «Я рассматриваю машины как средство увеличить (потенциально) число рабочих, которых не приходится кормить… Чем действие машины отличается от действия, вызываемого появлением новых жителей?» («Recherche des principes de l'economie politique», t. I, 1. I, ch. XIX.) Много наивнее Петти, который говорит, что она заменяет «полигамию». Эта точка зрения применима самое большее для некоторых частей Соединенных Штатов. Напротив: «Редко можно с успехом воспользоваться машинами для того, чтобы уменьшить труд отдельного человека; ее постройка потребовала бы больше времени, чем будет сбережено ее применением. С действительной пользой она может применяться только в том случае, если действует в крупном масштабе, если одна машина может помогать труду тысяч. Соответственно этому они находят наибольшее применение в наиболее населенных странах, где больше всего незанятых людей. Применение машин вызывается не недостатком в людях, а легкостью, с какой возможно массы людей привлечь к работе» (Piercy Ravenstone. «Thoughts on the Funding System and its Effects». London, 1824, p. 45).