Анатолий Вассерман - Самые интересные факты, люди и казусы всемирной истории отобранные знатоками

Между тем бездумные покупки на заёмные деньги — если не первопричина нынешнего кризиса, то по меньшей мере сильнейший стимулятор его быстрого развития. Да и сама по себе закачка избыточных денег ускоряет покупки и поэтому поднимает цены быстрее, чем растёт сама денежная масса. То есть отношение денежной массы к товарной падает, и дефляция затягивает кризис.

Средство, употреблённое вроде бы для приостановки падения рынка, в конечном счёте приведёт к тому, что спад будет, возможно, и не столь глубоким, какого можно было бы ожидать, исходя из степени перекоса мировой экономики, но во всяком случае несравненно длительнее, чем был бы при жёстком отсечении уродливых ветвей. Суммарная площадь над кривой спада — то есть общие экономические потери — заведомо не меньше, нежели в отсутствие всякой активности министров финансов.

Но для стабильности экономики и общества в целом куда важнее не площадь, а глубина и крутизна спада. Слишком сильное и быстрое падение способно в одночасье перекроить политическую карту мира. На волне Великой Депрессии в большинстве европейских стран родились диктатуры.

Публично пугаться социальных взрывов мало кому охота. Всеобщее сомнение в устойчивости существующего порядка само по себе способно серьёзно подорвать эту устойчивость. Тем не менее никто не вправе вовсе сбрасывать со счетов возможность катастрофы.

В первом приближении министры оправданы. За их деяниями, странными чисто экономически, стоят интересы устойчивости общества, несомненно приоритетные по сравнению с экономикой хотя бы потому, что общество к экономике не сводится.

Но первое приближение редко бывает последним. Задача, решаемая нынешним безудержным финансированием, действительно важная — но, увы, всего лишь тактическая. А стратегическая сторона дела пока остаётся за пределами внимания даже высшего руководства. Сократить воздействие кризиса на общество — дело несомненно нужное. Но несравненно важнее устранить саму причину кризиса, вернуть экономику на путь развития — пусть и не абсолютно устойчивого (сама природа рынка постоянно порождает колебания), но хотя бы открывающего новые возможности.

Причина исследована уже неплохо. Международное разделение труда — дело прогрессивное, но (как и любое разделение) чреватое перекосами. В частности, многолетний вывод трудоёмких процессов в регионы дешёвой рабочей силы оставил жителей регионов, откуда ушла промышленность, без источника реальных доходов. Отчисления авторам разработок невозможно задирать до небес: запах сверхприбыли рано или поздно сметёт любые юридические барьеры, препятствующие копированию. Пришлось наводнять фиктивными деньгами развитые страны — прежде всего Соединённые Государства Америки, дальше прочих зашедшие по пути избавления от труда. Ради маскировки отдалённых последствий вывода рабочих мест отменялось регулирование финансового рынка, а ещё оставшаяся производственная деятельность становилась необязательным приложением к строительству изощрённых схем манипулирования ценными бумагами, начисто оторванными от реальных ценностей.

Устранить такую причину сложно. Хотя бы потому, что слишком многие уже привыкли к соблазнительному вкусу лёгких денег. Если бы финансовые игры продлились подольше — большинство граждан Соединённых Государств постигла бы судьба обитателей некоторых тамошних негритянских кварталов, уже на протяжении нескольких поколений не имеющих иного источника дохода, кроме казённых подачек, а потому не представляющих себе, что значит регулярная работа. По счастью, процесс вроде бы зашёл ещё не так далеко. Шансы на возрождение нормально работающей экономики есть даже за океаном.

Но чтобы поставить перед собой столь трудную цель, надо по меньшей мере понимать её необходимость. Сколь угодно блистательная тактика не заменяет элементарные навыки стратегии. Последний великий стратег Германии — Аньфред граф фон Шлиф- фен — умер за год до Первой мировой. Немцы, несомненно превосходящие всех своих противников тактическим мастерством, обе мировые войны проиграли.

Чудеса финансовой тактики скорее всего позволят до поры до времени компенсировать последствия перекоса общей структуры мировой экономики. Соответственно перекос будет развиваться. И рано или поздно обернётся таким грандиозным развалом, что массово производимых реальных ценностей не останется, и никакими ценными бумагами уже не удастся погасить хозяйственный — и порождённый им социальный — пожар.

Не зря Владимир Ильич Ульянов предостерегал: кто берётся за решение тактических задач, не управившись сперва со стратегическими, будет на каждом шагу натыкаться на последствия общих проблем, не зная даже, откуда эти последствия проистекают, и соответственно не зная, как с ними бороться.

Ветераны броуновского движения

Успешные егэшники не знают, где учиться

Несколько слов о выборе места обучения.

В 1969 году, когда я поступал на мехмат МГУ, самым психологически напряжённым был день вывешивания списков поступивших. С той суммой баллов, что набралась у меня, приняли медалистов и выходцев из села. Я же — коренной одессит. И медали не получил. Как раз в том году отменили серебряные медали и потребовали для золотых все пятёрки за два года. У меня же в девятом — предвыпускном — классе была четвёрка по истории: единственный на всю школу плохой учитель сводил счёты со всеми, кто знал историю лучше него.

В вестибюле мехмата дежурили представители десятков вузов, готовых принять всех, кто сдал экзамены без троек. Или даже без двоек. В МГУ спрашивают строго: к его оценке можно добавить балл, а то и два. Я приглашениями не воспользовался: раз уж не попал в один из лучших вузов страны, родители уговорили учиться в родной Одессе.

Тогдашнее стояние у списка я вспомнил, увидев теленовости августа 2009 года. Списки принятых в студенты по результатам Единого Государственного Экзамена изучались столь же пристально. Только представителей родственных вузов не было: школьники подали копии документов сразу во все интересующие их места.

Эта возможность рекламируется как одно из важнейших достоинств ЕГЭ. Если критерии оценки всюду одни и те же, можно участвовать в конкурсах хоть во все вузы одновременно. В Соединённых Государствах Америки уже несколько десятилетий едва ли не каждый, кто хочет продолжить образование, рассылает результаты тестов по десяткам адресов.

Но невозможно учиться в нескольких вузах параллельно. Приходится отзывать документы из всех, кроме одного. И не обязательно — с наивысшим качеством обучения (я когда-то выбрал не лучший из доступных мне институтов по интересующим меня специальностям, а ближайший к дому).