Олдос Хаксли - Вечная философия

Словосочетание philosophia perennis впервые было использовано Лейбницем. Но сама эта наука – метафизика, признающая присутствие божественной Реальности в мире вещей и разумных живых существ; психология, находящая в душе нечто подобное божественной Реальности или даже тождественное ей; этика, полагающая, что главной целью человека есть познание имманентной и трансцендентной [1] Здесь: внутренне присущей и в то же время запредельной, пребывающей за пределами всего сущего. – Прим. ред. Основы всего сущего, – сама эта наука универсальна и существует с незапамятных времен. Зачатки Вечной Философии можно обнаружить в фольклоре всех первобытных народов, а ее высшие формы отражены во всех религиях мира. Вариант этого Высшего Общего Фактора всех теологий, как прошлого, так и будущего, впервые был изложен в письменной форме более двадцати пяти веков назад и с тех пор на эту неисчерпаемую тему пишут представители всех религиозных направлений на всех основных европейских и азиатских языках. Ниже я сведу воедино многочисленные цитаты из этих авторов, самые красивые и запоминающиеся, выбранные в основном по принципу их значимости (они хорошо иллюстрируют отдельные элементы общей системы Вечной Философии). Эти цитаты собраны под различными заголовками и, так сказать, "вмонтированы" в мой комментарий, поскольку я ставил перед собой задачу иллюстрировать, связывать воедино, развивать и, при необходимости, разъяснять мысли их авторов.

Знание есть функция бытия. Когда в бытии знающего происходят перемены, соответственно меняются природа и количество его знаний. Например, бытие ребенка по мере того, как он растет и учится, преобразуется в бытие взрослого человека; в результате этой трансформации кардинально изменяется способ познания, а также количество и характер познанных вещей. По мере развития индивидуума, его знание становится более концептуальным и систематизированным при огромном повышении уровня информативности и утилитарности. Но все это достигается ценой ухудшения качества непосредственного восприятия, ослаблением и полной потерей интуиции. Подумайте, к примеру, о том, как ученый может изменить свое бытие с помощью чисто механического применения своих инструментов. Астроном, вооруженный спектроскопом и шестидесятидюймовым зеркальным телескопом, превращается, если говорить исключительно об остроте зрения, в сверхчеловека; и мы должны принять как должное, что знание этого сверхчеловека очень отличается от знания индивидуума, взирающего на звезды простым человеческим взглядом.

Но на знание индивидуума воздействуют не только перемены в его физиологическом или интеллектуальном бытии. Наши знания зависят также и от того, какие действия мы, будучи существами нравственными, решаем предпринять. Вильям Джеймс сказал, что "практика может не только расширить наши теоретические горизонты, но и привести нас в новые миры и наделить новыми способностями. Знания, которые мы никогда не сможем приобрести, оставаясь тем, кем являемся на данный момент, – могут оказаться вполне доступными, если мы разовьем в себе более высокие способности и достигнем более высокого уровня нравственного развития". Короче говоря, "блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят". Ту же идею в форме наукообразной метафоры выразил суфийский поэт Джалаладдин Руми, назвав любовь "астролябией божественных тайн".

Как я уже сказал, эта книга – антология Вечной Философии. Но, будучи антологией, она содержит всего несколько цитат из произведений профессиональных писателей, а будучи посвящена философии, она практически не содержит цитат из произведений профессиональных философов. И по очень простой причине. Вечная Философия изначально занимается единой божественной Реальностью, имеющей огромное значение для сложного мира вещей и разумных живых существ. Однако природа этой Реальности такова, что ее невозможно познать непосредственно. В этом смысле исключение составляют лишь те, кто решил ради этого выполнить определенные условия, превратившись в любящую личность с чистым сердцем и страждущей душой. Почему это должно быть именно так? Мы не знаем. Этот факт как раз принадлежит к числу тех, которые мы вынуждены принять как аксиому, даже если они кажутся нам совершенно неправдоподобными и невероятными, и независимо от того, нравятся они нам или нет. Наша повседневная жизнь не дает нам никаких оснований помнить о том, что вода состоит из водорода и кислорода; но природа этих составляющих элементов воды проявляется, когда мы подвергаем ее определенным и весьма суровым процедурам. Точно так же наша повседневная жизнь не дает нам веских причин для предположения, что ум обычного человека, будучи составным элементом столь существенной для многосложного мира Реальности, отчасти напоминает ее или тождественен ей. Но если мы подвергнем ум определенным и довольно суровым процедурам, то божественный элемент, который представляет собой по крайней мере одну из его частей, становится очевидным не только для данного ума, но, в силу проявления этого элемента во внешнем поведении индивида, и для других разумных существ. Только с помощью физических экспериментов мы можем дойти до внутренней природы материи и ее потенциальных возможностей. И только с помощью психологических и нравственных экспериментов мы можем дойти до внутренней природы ума и его потенциальных возможностей. В обычных жизненных обстоятельствах среднего человека потенциальные возможности ума никак не проявляются. Если мы хотим осуществить их, то должны выполнять определенные условия и подчиняться определенным правилам, обоснованность которых эмпирически доказана опытом предшествующих поколений.

Что касается большинства профессиональных философов и писателей, то не существует никаких доказательств, что эти люди приложили достаточно усилий к овладению непосредственным знанием. Когда поэты и метафизики рассуждают на тему Вечной Философии, они, как правило, пользуются заимствованными мыслями. Но во все времена были мужчины и женщины, принимавшие условия, без выполнения которых (и это голый эмпирический факт) непосредственное знание остается недоступным. Эти немногие оставили описания той Реальности, которую они получили возможность познать; кроме того, они попытались создать единую систему мышления, в рамках которой они могли бы соотнести данное ощущение с другими своими ощущениями. Этих истинных истолкователей Вечной Философии, как правило, называли "святыми", "пророками", "мудрецами", или "просветленными". В своей книге я, в основном, привожу цитаты из произведений именно этих людей. И на то у меня есть веская причина, ибо я полагаю, что они знали, о чем говорили.