Фридрих Ницше - Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей

3. Побратание по еврейско-арабской традиции через благодать совместной трапезы, еды и питья, стало «таинством причастия»; {142} 142 Подобные трапезы, восходящие к очень древней традиции (ср. Быт. 18:1–8) у первых христиан назывались «агапами» (от греч. αγαπηε, «любовь») или «сенаклями» от лат. coenaculum «трапезная», в Евангелии помещение, где Иисус принимал последнюю трапезу со Своими учениками (тайная вечеря, Лк., гл. 22); позже традиция была перенята мусульманами, у которых сохранилась до сих пор (ср. среднеазиатское гап — «мужская вечеринка»).

4. «Воскресение» — как вхождение в «истинную жизнь», как «новое рождение» — отсюда: условность истории, наступающая когда-то после смерти;

5. Учение о сыне человеческом как «сыне божьем», жизненные связи между человеком и богом — отсюда: «вторая ипостась божья» {143} 143 Учение о триипостасности божества (Бог-Отец, Бог-Сын, Бог — Дух Святой), от греч. ηψποστασισ «сущность», возобладало в христианстве отнюдь не «с самого начала», а лишь после 3-го Вселенского собора (431), да и позже подвергалось сомнению; то же относится и к превращению «Сына Человеческого» (арам. Bar-Adam означало лишь «человек, такой же, как все») в «Сына Божия». — устранено как раз сыновнее отношение всякого человека, даже самого распоследнего, к богу;

6. Спасение через веру, то есть то, что нет иного пути к сыновству у бога, кроме той жизненной практики , которой обучал Иисус, — перетолковано в веру, согласно которой надобно верить в чудесное искупление грехов , не самим человеком добытое, а смертью Христа подстроенное и обеспеченное: благодаря чему пришлось по-новому истолковать и образ «распятого Христа». Эта его смерть сама по себе отнюдь не была главным событием, ... это был просто ещё один знак, как надо вести себя с мирскими властями и законами — не противиться... В этом и был пример.

К психологии Павла . Факт — это смерть Иисуса. Остаётся его истолковать... Что истолкование может быть как истинным, так и ложным, подобным людям даже в голову не приходит: просто в один прекрасный день их осеняет идея — «эта смерть могла означать то-то и то-то» — и в ту же секунду она для них именно это и означает! Доказательством же гипотезы служит тот порыв одухотворения , которым она наделяет своего создателя.

«Доказательство силы»: то бишь мысль доказывается своим воздействием , — («по испугу его», как наивно говорит Библия); что вдохновляет — должно быть истинным ; за что проливаешь кровь — должно быть истинным .

Здесь происходит всегда одно и то же: внезапное чувство могущества, которое пробуждает в человеке осенившая его мысль, приписывается этой мысли как её качество — а поскольку иного способа почтить мысль, кроме как поименовав её истинной, люди обычно не знают, то первым же определением, которое она получает в знак отличия, оказывается слово истинная ... Иначе разве могла бы она так подействовать? Мысль внушена нам некой силой — будь она неправдой, она бы не могла так подействовать... То есть мысль воспринимается как вдохновение извне, а воздействие, которое она оказывает, несёт в себе что-то от неодолимости демонического влияния.

Получается, что мысль, которой этакий декадент не в силах оказать сопротивление, которой он полностью подпадает, тем самым «доказана» как истинная !!!

Все эти святые эпилептики и очевидцы всевозможных галлюцинаций не обладали тысячной долей той честной самокритики, с которой нынче любой филолог подходит к тексту или проверяет историческое событие на предмет его достоверности... все они, в сравнении с нами, просто моральные кретины...

Когда главное не в том, истинно что-либо или ложно, а только в том, как оно воздействует — это признак абсолютного отсутствия умственной порядочности . Тут всё годится — ложь, клевета, самые бесстыдные натяжки, — лишь бы оно помогало достигнуть того градуса разгорячённости, когда люди начинают «верить».

Формальная школа средств совращения в веру: принципиальное презрение любых сфер, откуда может возникнуть противоречие (как то разума, философии и мудрости, недоверия, предусмотрительности); бесстыдное восхваление и возвеличение учения с постоянными ссылками на то, что его ниспослал бог и только бог, — что апостол ничего не значит, — что тут ничто не подлежит критике, только вере, только предполаганию; что воспринять это спасительное учение есть чрезвычайная и величайшая на свете милость и благо; что воспринимать это учение следует только в состоянии глубочайшей благодарности и покорности...

Постоянные спекуляции на враждебности, которую все низшие питают ко всему, что в чести и почёте: им это учение подсовывают как учение против всех сильных и мудрых мира сего, вот что к нему и соблазняет. Оно убеждает отверженных и обделённых всех мастей; оно сулит блаженство, предпочтение, привилегии самым униженным и неказистым; оно возбуждает в бедных, убогих, глупых головах вздорное самомнение, будто бы они и есть пуп и соль земли.

Всё это, ещё раз повторяю, заслуживает самого глубокого презрения: мы избавим себя от критики учения , достаточно взглянуть на средства, которыми оно пользуется, дабы понять, с чем мы тут имеем дело. Оно спекулировало на добродетели , оно самым бессовестным образом узурпировало всю притягательную силу добродетели ... оно спекулировало на силе парадокса, на потребности древних цивилизаций в грубости и бессмыслице; оно обескураживало, возмущало, подстрекало к гонениям и злодействам.

Это всё расчётливая, продуманная низость точно того же разбора, что и низость иудейских священников, когда те устанавливали свою власть и создавали иудейскую церковь...

Следует различать: 1. то тепло «любви» как страсти (что зиждется на основах жаркой чувственности) 2. и абсолютное неблагородство {144} 144 Нем. das Unvornehme. Здесь и далее для обозначения понятия «благородный» Ницше использует слово vornehm, т. е. порядочный, уважающий себя, вместо edel — «благородный по праву рождения», см. у Ницше далее (§§ 935 –953). христианства — его тягу к постоянным преувеличениям, его болтливость — недостаток холодного ума и иронии — отсутствие воинского во всех инстинктах — предубеждение священников против мужской гордости, против чувственности, наук, искусств.

Павел: он ищет силу против правящего иудейства, — но движение его слишком слабо... Переоценка понятия «иудей» — понятие «раса» отодвигается в сторону; но это означало отрицать основы, фундамент. «Мученик», «фанатик» — значение всякой сильной веры...

Христианство — это форма распада старого мира в глубочайшем его бессилии, при котором самые болезненные и нездоровые слои и потребности всплывают наверх.