Александр Пятигорский - Мышление и наблюдение

Александр Пятигорский. Мышление и наблюдение. Четыре лекции по обсервационной философии. Рижский Философский Симпозиум. Liepnieks & Ritups, 2002.

Издательство: Liepnieks & Ritups.

Редакторы: Арнис Ритупс, Улдис Тиронс.

Художник: Илмарс Блумбергс.

ISBN 9984-9609-0-0

Само наименование «обсервационная (наблюдательная) философия» — я и сейчас чувствую его странность — имеет свою маленькую историю. В 1969-м году мы с Давидом Вениаминовичем Зильберманом (в московских философских кругах того времени он неизменно фигурировал как Эдик) стали размышлять над философской темой, для которой придумали название — «наблюдательная психология». В 1971-м году мы изложили некоторые предпосылки наблюдательной психологии в докладе на семинаре Юрия Александровича Левады. Это был неудачный доклад, вызвавший, однако, несколько замечаний, самым интересным из которых была реплика Георгия Петровича Щедровицкого о том, что наша наблюдательная психология есть не методология, а набор «онтологических картинок». Он прежде всего имел в виду тогда еще весьма нечетко сформулированный «Постулат Наблюдения» (о котором речь пойдет в первой лекции).

Вскоре Зильберман уехал в Бостон, я — в Лондон, и нам не пришлось вернуться к наблюдательной психологии. Он тогда погрузился в историю индийской философии, я — в буддийскую философию мышления. Если не говорить о краткой заметке о Зильбермане, которую я написал после его гибели (в 1979-м году), я не возвращался к теме философского наблюдения по крайней мере двадцать лет. Я вернулся к ней в связи с нынешними историософскими попытками осознания «нашего» времени, как обладающего своими собственными характеристиками, независимыми от концептуализирующего мышления. Эти попытки теоретиков постмодернизма — равные по бессмысленности разве что попыткам их противников (настаивающих на «природности» истории человеку) — дали мне повод переосмыслить некоторые исходные идеи философского наблюдения, но при полном отказе от их приложения к психологии. Я стал думать, что именно наблюдательный подход может помочь осознанию некоторых теоретических и жизненных ситуаций, в которых было бы трудно разобраться с точки зрения метатеории сознания или феноменологии (хотя и с той и с другой у обсервационной философии много общего).

В 1994-м году я изложил некоторые общие соображения о философском наблюдении в первых четырех лекциях по феноменологии религии, прочитанных для студентов Школы Востоковедения (SOAS) Лондонского Университета. Эти общие соображения и легли в основу настоящей работы.

Я не думаю, что эта работа была бы возможна, если бы судьба не свела меня с Зильберманом во второй половине шестидесятых годов. Я глубоко благодарен первым читателям этой работы — Юрию Петровичу Сенокосову, который первый предложил мне ее опубликовать, Арнису Редовичу, Улдису Тиронсу, Юргису Лиепниексу и Зазе Шатиришвили за их интереснейшие замечания и наблюдения, а также Юре Сафарову, высказавшему несколько весьма важных физико-математических соображений. Моя особая благодарность издательству Liepnieks & Ritups (Рига) и Юргиеу Лиепниексу; только его бесконечная благожелательность и неистощимый интерес к философии сделали возможным публикацию этой работы.

И, наконец, благодарю мою жену Людмилу, неустанно мне помогавшую при подготовке к печати окончательного варианта работы.

Содержание лекции

О философствовании. — Предмет обсервационной философии. — Знание и понимание. — Мышление и мышление о мышлении. — Мышление и объект мышления. — Наблюдение и Постулат Наблюдения. — О языке обсервационной философии. — «Устроено» как условие наблюдения мышления. — Позиция и сознание. — «Читающий Книгу» как метафора сознания. — Неклассичность обсервационной философии. — «Как» — универсальный модус обсервационной философии. — Рассуждение о состояниях ума. — Мышление в смысле Постулата Наблюдения. — Мышление и сознание. — Мышление как эпифеномен рефлексии. — Рефлексия в обсервационной философии. — Время мышления и рефлексии. — Мышление как невозможность. — Мышление и отсутствие мышления. — Буддийская классификация объектов наблюдения. — Мыслимость и немыслимость.

Дамы и Господа!

В этих лекциях мышление — это не мышление каких-то людей и не их мышление о мышлении. Я не противопоставляю себя им как знающий о мышлении противопоставляет себя тем, кто просто мыслит (что это такое «просто мыслить» — по-моему, пока еще никому неизвестно). Ибо человек не «производитель мышления», не субъект мыслепорождающей (ноэзогенной) деятельности. Антропоцентризм столь же неуместен в философии мышления как теоцентризм.

Начинать лекции о своей философии с определения философии вообще — неинтересно. Я лучше начну с моего определения слова «интересно». Интересно — это то, что раздражает мысль, вашу, мою, вот здесь, сейчас, а не останавливает мышление, не дает мысли остаться в привычных клише историко-философских, лингвистических, культурно- исторических или каких угодно еще концепций или идеологических конструкций. Интересное склоняет слушающего, видящего или читающего к забвению его убеждений. Так, например, утверждать о философии, что она «отприродна человеку», столь же неинтересно, как утверждать, что философия необходима или бесполезна. То же самое можно сказать и о философе. Интересное для меня то, что изменяет тенденцию мышления в отношении мыслимых им объектов: так объект А, только что мыслимый как А, сейчас мыслится как В. Но это не всё! В «как интересно!» содержится тенденция мышления к движению не только от одного объекта к другому, но и к движению, пределом которого будет исчезновение из мышления всех его объектов — останутся одни «как».

Читая вам лекции, я говорю от себя или, если хотите, о себе. Но это имеет смысл только как оговорка к тому, что за этим последует. Для меня трансцендентальное единство философа и его философии — не метафора и не убеждение, а желание. Именно поэтому серьезно относящийся к себе человек — не философ «по определению». Желание философствовать, осознанное и выраженное (иначе как мы могли бы сейчас об этом рассуждать!), — не жизненная установка: просто раз уж так случилось, то и жизнь становится такой, из чего, однако, никак не следует, что философствование — для жизни, моей или чьей угодно. Оно может быть о жизни, как и о чем угодно другом, но никак не «для». Отсюда — философская бессмысленность приложения философии к жизни. Прикладная философия — не дело философа. Философ применяет мышление к мышлению.