Конфуций - Суждения и Беседы

О Бо-и и Шу-ци известно следующее. Это были два сына гу-чжуского владельца, который перед смертью назначил своим преемником Шу-ци, т. е. младшего сына. Когда он умер, Шу-ци стал уступать престол Бо-и как старшему брату, но Бо-и, сказав, что такова воля родителя, бежал; в свою очередь Шу-ци также бежал. Потом, когда У-ван собирался в поход против последнего иньского императора Чжоу, то братья, удерживая его лошадь, останавливали его от этого похода. Но У-ван все-таки уничтожил шанскую династию. Тогда братья, стыдясь есть хлеб У-вана как узурпатора, удалились в горы и там погибли с голода. Приведя эти примеры в ответ на вопрос Жань-ю, Конфуций хотел этим сказать, что он не одобряет поступка Чжэ, восставшего против своего отца.

16. Философ сказал: «Есть грубую пищу, пить воду и спать на согнутом локте – в этом тоже заключается удовольствие. Неправедное богатство, притом соединенное со знатностью, для меня подобно мимолетному облаку».

17. Философ сказал: «Если бы мне прибавили несколько лет жизни для окончания изучения „И-цзина“, тогда у меня не было бы больших погрешностей».

18. Предметом постоянного разговора Философа служили «Ши-цзин», «Шу-цзин» и соблюдение церемоний; обо всем этом он постоянно говорил.

19. Шэ-гун спрашивал Цзы-лу о Конфуции. Тот не дал ему ответа. Тогда Философ обратился к Цзы-лу: «Почему ты не сказал ему, что этот человек в своем энтузиазме забывает о пище, весел до забвения печали и не замечает приближения старости? Вот как следовало бы тебе отвечать ему».

Шэ-гун – правитель уездного города Шэ в уделе Чу, Шэн-чжу-лян, по прозванию Цзы-гао, присвоивший себе титул гуна.

20. Философ сказал: «Я не тот, который обладает Знанием от рождения, а тот, который, любя древность, усердно ищет ее».

21. Философ не говорил о чудесном, о физической силе, о смутах и о духах.

22. Философ сказал: «Если идут вместе три человека, то между ними непременно есть мой учитель, я избираю из них хорошего и следую за ним, а дурной побуждает меня к исправлению».

23. Философ сказал: «Коль скоро Небо одарило меня высокими качествами, то что может сделать со мною Хуань-туй?!»

Хуань-туй – военный министр удела Сун, хотевший погубить Конфуция.

24. Философ сказал: «Уж не думаете ли вы, детки, что я скрываю от вас что-нибудь? Нет, я от вас ничего не скрываю; все мои деяния вам известны. Таков я».

25. Философ учил четырем предметам: письменам, нравственности, преданности и искренности.

26. Философ сказал: «Мудреца мне не удалось видеть, но если бы мне удалось видеть одаренных выдающихся талантами и нравственными достоинствами, и то ладно». Философ также сказал: «Доброго человека мне не удалось видеть, но если мне удалось видеть человека постоянного, и то ладно. Кто не имеет чего-либо и делает вид, что имеет; пуст, а делает вид, что полон; беден, а делает вид, что он богат, – тому трудно быть постоянным».

Так как, по объяснению Чжу-си, эти три действия суть проявления хвастовства, то люди, имеющие эти недостатки, без сомнения, не могут соблюдать постоянства.

27. Философ удил рыбу, но не ловил ее сетью; не метал стрел в сидячую птицу.

28. Философ сказал: «Вероятно, есть люди, которые делают что-либо, не зная почему. Я не таков. Я преуспеваю в достижении знаний, потому что знаю, как приобретать их. Много слушать, избирать из этого хорошее и следовать ему; много наблюдать и запоминать – это второстепенное знание».

29. С хусянцами трудно было говорить о добре и потому, когда пришел хусянский мальчик, то ученики отнеслись к нему подозрительно. Тогда Конфуций сказал: «Человек пришел ко мне, очистив себя, и я допускаю, что он мог очиститься, но, конечно, не могу ручаться за его прошлое; я только допускаю его к себе, но не ручаюсь, что он не сделает чего-нибудь нехорошего по выходе от меня. Это уж было бы чересчур!»

30. Учитель сказал: «Разве человеколюбие далеко от нас? Если я хочу быть человеколюбивым, человеколюбие приходит».

31. Чэньский министр спросил Конфуция: «Знает ли князь Чжао церемонии?» Тот отвечал: «Он знает их». Когда Конфуций удалился, он, приветствуя, ввел У-ма-ци и сказал ему: «Я слышал, что благородный муж не партиозен. А ведь случается, что и он бывает партиозен? Государь взял жену в однофамильном с ним уделе У и назвал ее: У Мэн-цзы (первая госпожа из У). Если он знает церемонии, то кто же не знает их?!» У-ма-ци сообщил об этом Конфуцию, который сказал: «Как я счастлив! Если мне придется сделать ошибку, то люди непременно узнают об этом!»

32. Когда Конфуций бывал в компании с человеком, который пел, то если тот пел хорошо, он заставлял его повторить, а потом уже сам аккомпанировал ему.

33. Философ сказал: «В письменности я, может быть, и подобен другим. Что же касается личного исполнения мною того, что требуется от благородного мужа, то в этом я совершенно не успел».

34. Философ сказал: «На святость и гуманность я не смею претендовать; но что я ненасытно стремлюсь к этому и просвещаю людей, не зная усталости, то это еще можно сказать обо мне, но только это!». «Верно, – сказал Гун-си-хуа, – только мы не в состоянии подражать Вам в этом».

35. Когда Философ заболел, то Цзы-лу просил у него дозволения помолиться духам о его выздоровлении. Философ сказал: «А существует ли правильное предписание на это?» «Существует, – отвечал Цзы-лу, – в одной эпитафии сказано „молимся за тебя духам Неба и Земли“.

Тогда Философ сказал: «Я давно уже молюсь».

Последней фразой: «Я давно молюсь» Конфуций хочет сказать, что вся его деятельность есть молитва. Затем, так как Конфуций признавал человека, достигшего конечного развития добрых свойств, вложенных в него Небом, или святого, не только равным по своим совершенствам самому Небу, но даже отождествлял его с ним, а равно с Землею и духами, то, конечно, в силу этого он и должен был отклонить молитву, тем более что о духовном мире и о связи с ним человека он даже отказывался говорить. Впрочем, по чжоускому обряднику во время болезни допускались молитвы духам ворот, дверей, очага, дороги и средины комнаты, которые возносились родными и близкими больного, а за государя – чинами его.

36. Философ сказал: «Расточительность ведет к непо-слушанию, а бережливость – к скаредности; лучше быть скаредным, чем непочтительным».

37. Философ сказал: «Благородный муж: безмятежен и свободен, а низкий человек разочарован и скорбен».

38. Философ был ласков, но строг; внушителен, но не свиреп; почтителен, но спокоен.

1. Философ сказал: «О Тай-бо можно сказать, что он был в высшей степени добродетелен; он трижды отказывался от императорского трона; но так как народу было это неизвестно, то он не мог прославлять его».