Г Кириленко - Философия

1 Лосев А.Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. М., 1992. С. 58.

Разъяснив смысл сущности в рамках вероучительной системы, христианская мысль стала терять свое "единогласие". Вокруг вероопределения разгорелся ожесточенный спор. Восточная "православная" мысль остановилась на пороге сущности как тайны Бога (а значит, и бытия в целом) в уповании на то, что Он "выходит" из своей неприступности Сам как личный Бог, а не в силу тварной познаваемости. Понятая таким образом догматика первых двух Соборов объясняет склонность восточной христианской мысли (русской в том числе) к мистицизму, заведомому избеганию рациональных мыслительных конструкций, как по существу "неистинных", что в дальнейшем стало иногда даже вызывать ложное впечатление "беспомощности" этой мысли. На Западе, в католичестве, у "латинян", дело обстояло иначе.

Живший во времена ожесточенных богословских споров крупнейший мыслитель Августин Аврелий (354-430), признанный в католическом мире святым, был близок неоплатонизму. Однако он иногда словно "забывает" о мире умозрительном, и его интуиции открываются проблемы, решением которых до сих пор живет человек. Августин создал яркую и законченную богословско-философскую систему, которая повлияла на последующую западную мысль в целом и, вместе с тем, породила трещину, приведшую к разрыву между западным и восточным христианством.

В своих трудах " О Троице ", " Исповедь ", " О Граде Божьем ", ставшими впоследствии основой латинского богословия, Августин предвосхищает ряд современных проблем философии бытия и человека (на него ссылаются такие разные философы, как М.Хайдеггер, К.Ясперс, Э.Фромм, М.Мамардашвили).

Мыслитель исходит из интуиции единства Бога, а затем, по аналогии с человеком, дает "психологическое" понимание Троицы как пребывающих в уме знания и любви. Таким пу

74

тем реальность Троицы постепенно утрачивает смысл и превращается в нечто, вроде никому не нужного богословского привеска. Описывая Бога в категориях относительных предикатов, т.е. постоянно соотнося Его неописуемость с человеком, Августин - вольно или нет - начинает говорить о реальном человеке, стремящемся к совершенству.

Августин не мир выводит из Бога, но Бога "вводит" в мир, который тем самым становится грандиозным "объяснительным принципом" необходимости Бога как некоей идеальной "точки отсчета", глядя из которой мы только и можем понять нечто о мире и о себе. Бог Августина - "невозможная возможность" духа человека, который в напряжении собственных усилий способен овозможнить то, что раньше ему же представлялось невозможным, т.е. стать достойным божественного Человечества.

Доказательство бытия Бога Августином удивительно просто. Поскольку все в мире текуче, изменчиво - следовательно, был момент творения, "запускающий" механизм изменений. Однако сотворенное и находящееся в динамике не может существовать само по себе, поскольку любой процесс стремится к самоисчерпанию. Значит, в мире есть духовные основания, преодолевающие такую возможность. Далее, мы познаем мир чувственно, по явленности мира нам судим о нем. Но такое знание "непостоянно и не дает уверенности душе". Есть другое знание, когда душа как бы "вспоминает" истину. Такое "вспоминание" душой "пережитого" в некоем духовном пространстве, по Августину, свидетельствует о Боге. Интересно, что мысль богослова вполне созвучна философии XX века, говорящей о том, что человек постигает истину о себе, сопрягая себя с трансценденциями, т.е. символами абсолютного добра, абсолютной красоты и т.п., которых нет в повседневном эмпирическом мире и тем не менее которые есть как "чистые формы" человеческого поступка, стремления.

Теперь Августин дает совершенно философское определение Бога: "Бог есть неизменная Сущность, Существо". В терминологии латыни "сущность" - эссенция (essentia); "существо" - лицо, persona. Оказывается, что Бог есть абсолютная личность. Это значит, что человеческая личность есть единственная сущность в этом мире, его начало и завершение. Следовательно, следуя логике Августина, у человека нет более совершенного знания, нежели знание собственного "я" и сущности как своей же абсолютной возможности; значит круг моего бытия беспре

75

дельно расширяется в акте осознания собственного "я". Человеческое бытие у Августина становится реальностью сознания. Греческая онтология природы, космоса заменяется онтологией сознания. Только имея основанием эту реальность, человек предстает как "внутренний человек" (ап. Павел), как человек обладающий свободой и осмысленно действующий в пространстве собственной свободы. "Первородный грех", по Августину, есть свидетельство свободы человека, выбравшего зло, точнее, "создавшего" его. Зло не онтологично, факт его существования связан с ущербностью, несовершенством человека в "даре свободы". Иными словами, зло - результат высокомерия человека, пытающегося стать вровень с Богом. Желание абсолютизировать собственную, всегда присутствующую неполноту знаний, ограниченность своих возможностей, восприятий, по Августину, есть мировоззренческая основа зла.

Оправдание Бога за зло, существующее в мире, получило название теодицеи (от греч. theos - бог и dike - справедливость; букв. - богооправдание). Бог не ответствен за совершаемое человеком зло. А то зло, которое он совершает, - умаление божественного начала в нем же самом, в человеке. Поэтому добро и зло соотносительны. Произнося загадочную фразу: "Без Цезаря не было бы Катилины, без болезни не было бы здоровья" , Августин рационализирует мысль современника Григория Богослова, повторявшего, что за искушения надо благодарить Бога, ибо "отыми искус и спасаемых не будет".

Смысл не в том, чтобы, "спасаясь", грешить или болеть, чтобы было здоровье. Но человеку необходимо пройти "искус" злом, чтобы понять нечто истинное о себе и мире. Чаще всего это постигается на собственном опыте методом " проб и ошибок ". Августин же в этом вопросе педагогичен. Он говорит, что не стоит практически, чтобы убедиться в результатах, "проигрывать" свои помыслы, - для этого достаточно воображения, что уже должно свидетельствовать о зрелости самосознания. Поэтому он говорит: "Не стремись к внешнему, возвратись в себя самого: истина обитает во внутреннем человеке... а если ты найдешь свою природу изменчивой, превзойди и свои пределы.... Стремись туда, откуда возгорается самый свет разума" [1].

1 Аврелий Августин. Исповедь. М., 1991. С.33-34.

76

Развивая идею человеческого несовершенства, Августин произносит знаменитую фразу, которая спустя века будет осознана как открытие "герменевтического круга": "непонимать, чтобы верить, а верить, чтобы понимать". Иначе говоря, пытающийся понять нечто в мире подходит к нему с уже сложившимися представлениями, ожиданиями. В результате познание оказывается в определенной мере корректировкой, расширением уже сложившихся, существующих "априорных форм" знания. Откуда же берутся эти "априорные формы"? То, что для позднейшей философской мысли стало проблемой, Августин выразил в формуле: "уверуй, чтобы уразуметь". В соответствии с духом того времени это значит, что человек должен осознать слабость и "немощь" своего ума и не рассчитывать на всесторонний анализ бытия Бога. Решение вопроса вне компетенции разума, оно - дело веры. Человеку просто "дана" вера уверенность, что Бог с ним, что Он его поймет и поддержит в познании. Вот эта " поддержка", говоря современным языком, является "априорными формами" знания. Вера - надежда человека в собственных силах, в успехе своего предприятия, по логике Августина, означает, что человек не вброшен в мир и не забыт в нем. В развитом виде идея попечительства Бога, Его поддержки позже получила название провиденциализма (от лат. providentia - провидение, теологическая концепция истории и промысла божьего).