Владимир Шмаков - Священная книга Тота ВЕЛИКИЕ АРКАНЫ ТАРО

В творчестве дух исполняется самосознанием, он начинает чувствовать, ощущать свою реальность, в нем не рождается жажды дальнейшего самоопределения, не возникают вопросы, не появляются сомнения, он целиком уходит в упоение своей властью, своим достоинством, своими возможностями. Ощущая свое творчество, входя в свою реализирующуюся волю, дух живет в своем творении, исполняется чувством самоутверждения, всецело увлекается инволирующим ритмом своих вибраций. Воля есть реализация Божественности достоинства человеческого духа, она есть нуменальный аспект духа, а потому ни от чего не зависит и ничем не обусловливается. Будучи природным свойством духа, воля не зависит от эмпирического опыта; соответствуя в своем высшем развитии совершенному духовному самосознанию, начало воли проявляется в человеке постольку, поскольку он может его воспринять в зависимости от своего развития; таким образом, человек не создает волю путем опыта, а лишь реализирует ее, выявляя возможность ее активному проявлению. Воля есть внешнее самосознание духа, человек постольку обладает волей, поскольку он сознает свой собственный дух; совершенное духовное сознание обладает совершенной волей, а потому достижение полноты власти над волей есть достижение полного духовного сознания.

«Вся жизнь, во всех своих проявлениях и формах, создана Божественной Волей. Человек, как существо, созданное по образу и подобию своего Творца, заключает в себе великие задатки творческой силы и, в том случае, если его воля не противоречит Божественной Воле и гармонирует с Ней, он может развить ее до громадных размеров. В таких условиях человек может создавать формы жизни. Истинный адепт обладает такой волей, которая способна создания воображения наделить объективной, действительной жизнью — насколько действительна жизнь всяких видимых форм в области материи…»

Воля и вера, одинаково присущие чистому духу, неразрывно связаны между собой по самой своей трансцендентальной природе: воля есть активная, кинетическая, утверждаемая во вне вера; вера есть пассивная, потенциальная, утверждаемая внутри воля. Будучи связаны между собой в своем высшем развитии единством субстанционального духа, воля и вера остаются неразрывными во всех феноменальных проявлениях. Вся человеческая жизнь, вся деятельность обуславливается веянием его духа, неизменно выливающимся в одну из этих его основных категорий. Постольку, поскольку человек живет внутри себя, поскольку он разбирается в своих единичных способностях, свойствах и качествах, поскольку он отдает себя внутренней переориентировке своих элементов и их анализу, постольку человек живет преимущественно верой. Поскольку человек проявляется в окружающей его среде, поскольку oн утверждает себя в ней, поскольку он черпает из нее и объектирует свой дух в конкретных аспектах, постольку он живет преимущественно волей Как в том, так и в другом случае, одинаково, во всяком отдельном своем действии человеческий дух обнаруживает свое субстанциональное достоинство в обоих этих аспектах. Никакое волевое действие невозможно без наличия веры, и, наоборот, вера неизменно сопутствует всякому волевому действию. Первичные простейшие восприятия даются верой; воля их утверждает. Утвержденные простейшие элементы кладут основание зданию веры, побуждающей волю к дальнейшим восприятиям и объектированиям. Всякое сложное восприятие является следствием предшествующих волевых построений, утверждаемых и утверждающих веру в долженствующее быть восприятия; в силу этого самое осуществление восприятия есть реализация как воли, так и веры. Переходя от внешних восприятий к внутренним, на место восприятия из среды становится вывод или восприятие интуицией, но самая техника остается неизменной. Человек способен осуществить действие только тогда, когда он верит а свое дело, вера всегда есть следствие волевых усилий, устраняющих сомнения.

«Все чудеса обещаны вере, но что такое вера, как не смелость воли, которая не колеблется во мраке и идет к свету чрез все испытания, преодолевая все препятствия?»

Воля и вера, связанные единством источника, остаются, таким образом, действительно неразрывными между собой во всех видах проявлений.

«От солнца я веду свой древний род».

Проявление Божества есть изменение Его Самосозерцания, есть рождение в Едином множественности, есть утверждения бытия субстанциональных частностей, отдельных аспектов Единого, одинаково Ему подобных, но расчлененных разнствованием индивидуальностей — форм духа. Божественное Проявление протекает и ограничивается сферой чистого духа; его конечный этап — это рождение индивидуальной монады, тоже единой и бесконечной, но только по отношению к своему частному миру, аспекту мира вселенского. Дух отдельного человека, будучи аналогом и подобием Целого, вместе с тем выражает все мироздание в своем собственном, ему одному присущем освещении; на этом и основывается как многообразность, так и гармония всех творений.

«Каждая субстанция (монада) выражает всю вселенную, но одна отчетливее, чем другая, вообще каждая относительно и в зависимости от ее особенной точки зрения».

«Вечная индивидуальность человека, данная ему от Творца, основа его характера и расположения не может достигнуть высшего совершенства, как то, которое заложено в возможностях (потенциях) его существа, хотя все люди как в отношении воли, так и возможности предназначены к богоподобному и, следовательно, тому же самому совершенству».

Единичный аспект Божества, определенная Совокупность Его потенций, объектированная видом тональностей, представляет собой элемент космической системы возможностей. В своей истинной природе он есть часть Нераздельного Целого и имеет лишь чисто абстрактное существование, возникающее из ничто одновременно с рождением в Божественном Сознании возможности ограниченного бытия в соответствующих пределах. Первичное Божественное Творчество и состоит в выявлении индивидуальных единичных сознаний, модусов Сознания Космического, утверждающих бытие монад в виде quasi-независимых субстанций второго рода. Дальнейший ход Самоутверждения Реальности осуществляется уже через посредство вселенской семьи монад и их сознаний; каждая из них, утверждая себя как таковую, вместе с тем, утверждает и все Божественное Целое.

«Я был на высокой горе и узрел Великого Человека и рядом маленького. И услыхал громовой голос и приблизился, чтобы расслышать глаголемое. И он изрек: «Я — ты, и ты — Я, и где ты, там и Я; и Я во всем и где бы ты ни пожелал, собираешь ты Меня, и собирая Меня, собираешь и себя».