Ю Качанов - Начало социологии

Спешим успокоить научную общественность: социологии не грозит диктатура отсутствия. Отсутствие немыслимо вне присутствия. Отсутствию нужно его собственное отрицание: чуть-чуть метафизики, чуть-чуть идеологии, чуть-чуть объективации социальной позиции... Впрочем, некоторым деятелям отечественного философского бизнеса будто бы было видение, что по Латинскому кварталу бредут юные отсутствиелюбивые то ли деконструктивисты, то ли постструктуралисты, и слышно, как они шепчут: "Quousque tandem abutere, praesentia, patientia nostra?" Посему в столице нашего обширного государства раздается ропот постструктуралистской общественности: "Доколе? Доколе?" Не дождетесь, господа! Никогда будущие историки науки не напишут: "Очищенная огненной гибелью своего метафизического начала - "присутствия" - и поднявшаяся до понимания "социальной реальности" как смыслообразующего a priori, социология достигла апогея своего интеллектуального могущества..." Увы, никогда.

Суровый наступает век, и для него

Поле возделано, и приготовлен дар

К трапезе жертвенной. И река и луга

Открыты широко вокруг пророческих утесов,

Чтобы до самого востока человек,

Преображаясь многократно, видеть могVIIXXIX.

***

Настоящее как временн?й момент социологического производства выступает продуктом вполне "пространственного" "естественного отбора" из горизонта возможностей, свершаемого посредством запретов и исключений внутри социальной практики науки. В будущее перетекает лишь та работа, которая, во-первых, содержит новую форму или оформляет новое содержание и, во-вторых, преодолевает негативное определение "это не социология", адресованное ее ближайшей предшественнице в ряду событий научного производства. "Кто ищет вынужден блуждать"VIIIXXX. Социология, которая будет превалировать в будущем, дремлет в возможном, в состоянии неразличимости с горизонтом возможного. А относительно горизонта мы не уверены, наука ли это. Доминанта будущего еще не зафиксирована, но уже тематизирует акт выбора и в силу этого содержит в себе трагический момент отрицания прошлого, всего не-выбранного. При этом характерной чертой социологии конца XX века является девальвация этой трагедии, обесценивающая сам выбор: различия между концептуальными системами и типами экспериментирования стремительно теряют иерархический характер, и теперь агент волен выбирать не только средства и цели своих научных практик, но и сами основания выбора, - и так далее до бесконечности.

Российские социологи болезненно избегают самообъективации. От этого происходит отторжение ими разного рода "неприятных истин". Что не вполне осознается нашим социологическим сообществом - это та форма, в которой осуществляется развитие теории. Многие полагают, что социальная теория становится все более и более изощренной, но при этом опирается на неизменный базис постулатов и определений, в то время как в действительности социальная теория постоянно смещает свои основы, модифицирует и изменяет исходные аксиомы и концептуальные схемы.

Всякий конкретный выбор в известной мере случаен, необходим лишь выбор как таковой и, быть может, его последствия. Релятивизация выбора актуализирует потенциальные исследовательские практики, а не запреты, как это было еще недавно. История науки свидетельствует, что нет таких запретов, которые бы не нарушалисьIXXXXI. Ныне в России ни страшная борода Карла Маркса, ни указующий перст Талкотта Парсонса никого не пугают. На гребне волны настоящего социальная наука раскрывается как тотальность возможностей. Это обесценивает проект кризис/стабилизация, который идентифицировал социологию с архивом классических текстовXXXXII, по сути, возвещая о ее смерти: лишь в ситуации post mortem прошлое актуальнее будущего. Однако в отличие от Великого Пана, социальная наука еще жива. Carpe diem!

Надеявшийся награжден не мало,

Награду вера всю в себе несет.

Тебе не даром мудрость подсказала:

Что у тебя Минута отобрала,

То никакая Вечность не вернетXIXXXIII.

Самые существенные тексты еще не написаны.

В российской социологии все еще начинается.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Социальный мир - это все то, что имеет место, чему случается быть (was der Fall ist) (ср. [1]). Формально (adjective) социальный мир есть ансамбль фактов, понимаемых как отношения сущих (см.: [там же]), а содержательно (substantive) - совокупность взаимосвязанных социальных явлений (ср. Кант И. Критика чистого разума, B446). Говоря о проецировании на социальный мир концептуальной схемы, мы имеем в виду социальный мир, рассматриваемый содержательно, в то время как сущее социального мира предполагает его формальный аспект. Хотя конструирование социального мира (формально и содержательно) и осуществляется социологией cum fundamento in re, тем не менее, оно схематизирует и сужает представления о возможных событиях.

Социальный мир выступает для агента, во-первых, в качестве мира жизнедеятельности (нечто вроде Werkwelt М. Хайдеггера) - средоточия его жизненно важных отношений, мира, в котором агент непосредственно и сущностно заинтересован. Во-вторых, социальный мир есть более отдаленный и опосредствованный, но, тем не менее, значащий для агента, наделенный смыслами окружающий мир (Umwelt), данный преимущественно как множество наличных (vorhanden) сущих (Seiendes), со-присутствующих с присутствием агента. (Заметим, что ни мир жизнедеятельности, ни окружающий социальный мир не совпадают с Lebenswelt Э. Гуссерля) Сущее социального мира для агента не является изолированным предметом. Оно есть погруженная в контекст социальных отношений часть окружающего агента мира или мира его жизнедеятельности. Разумеется, все вышеназванные "миры" и соответствующие им позиции агента являются идеализацией (ср. Habermas J. Theory des kommunikativen Hahdelns. Bd. 2. - Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1981. - S. 234.).

2 Под "сущим социального мира" в настоящей работе понимается вообще все, что может служить предметом мышления, стать "объектом" для "субъекта". Сущее социального мира как таковое всегда обусловлено и контингентно (не-необходимо). Понятие "сущее" определяется нами как то, что может стать предметом социологических практик, и как то, о чем социолог может знать. Оно не обозначает некий род событий социального мира наряду с другими (ens non est genus), но схватывает все, что "есть" в социальной реальности. Сущее (ens) охватывает как присутствующее (praesens), так и отсутствующее (absens). Однако сущее, поскольку оно "есть", почти всегда полагается как присутствующее, но не как отсутствующее. Таким образом бытийствование как таковое ("есть") имплицитно приравнивается к бытию-настоящим. Сущее есть пред-стоящее субъекту в представлении. Представление здесь понимается как собирание воедино (co-agitatio, т. е. cogitatio Р. Декарта) восприятия, воления и рефлексии субъекта. Оно является практическим опосредствованием наличного или техническим оперированием различными данностями, универсальной опредмечивающей деятельностью. Понятие "сущее" проявляет, между прочим, подчинение "социального мира" тождеству представления и требованиям концепции истины как соответствия. Понятия "социальный мир" и "сущее" являются одними из базовых понятий представления и как таковые выступают условиями возможного социологического опыта.