Карл Маркс - Собрание сочинений, том 15

До взятия Нашвилла между Кентуккийской армией и армией на Потомаке не могло быть никакой стратегической общности. Они были слишком отдалены друг от друга. Они находились на одной и той же линии фронта, но их операционные линии были совершенно различны. Лишь после победоносного наступления в Теннесси операции Кентуккийской армии приобрели значение для всего театра военных действий.

Инспирируемые Мак-Клелланом американские газеты поднимают большой шум вокруг плана «Анаконда». Согласно этому плану, огромная линия армий должна окружить мятежников, все более и более сжимать свои звенья и, в конце концов, задушить противника. Это — чистое ребячество. Это — возрождение изобретенной в Австрии около 1770 г. так называемой «кордонной системы» [301], которая с таким большим упрямством и всегда так неудачно применялась в 1792–1797 гг. против французов. При Жемапе, Флёрюсе и особенно при Монтенотте, Миллезимо, Дего [302], Кастильоне и Риволи с этой системой было покончено. Французы перерезали «удава» надвое, нанося удар в том пункте, где они сосредоточивали превосходящие силы. Затем отдельные части «удава» изрубались поочередно.

В густонаселенных и более или менее централизованных государствах всегда имеется центр, занятие которого неприятелем означало бы прекращение национального сопротивления. Блестящий пример — Париж. Но в рабовладельческих штатах нет такого центра. Они заселены редко, в них мало крупных городов, да и те расположены на побережье. Спрашивается: существует ли у них все-таки военный центр тяготения, с потерей которого был бы сломлен спинной хребет их сопротивления, или же они, подобно России в 1812 г., не могут быть завоеваны без занятия каждой деревни и каждого местечка, — одним словом, без занятия всей периферии?

Бросим взгляд на географические очертания отделившейся территории с ее длинной береговой полосой вдоль Атлантического океана и таким же вытянутым побережьем вдоль Мексиканского залива. Пока конфедераты держали в своих руках Кентукки и Теннесси, занимаемая ими территория составляла большую компактную массу. С потерей двух этих штатов в их территорию вгоняется огромный клин, отделяющий штаты у северного побережья Атлантического океана от штатов на берегу Мексиканского залива. Прямой путь из Виргинии и обеих Каролин в Техас, Луизиану, Миссисипи и отчасти даже в Алабаму ведет через Теннесси, который занят теперь унионистами. Единственный путь, который после полного завоевания Теннесси Союзом будет связывать обе группы рабовладельческих штатов, проходит через Джорджию. Это доказывает, что Джорджия служит ключом к сецессионистской территории, С потерей Джорджии Конфедерация оказалась, бы разрезанной на две части, лишенные всякой взаимной связи. Обратное же взятие Джорджии сецессионистами было бы едва ли возможно, потому что унионистские боевые силы сосредоточились бы в одном центральном пункте, в то время как их противники, разделенные на два лагеря, не смогли бы собрать достаточно сил для общего наступления.

Требуется ли для подобной операции завоевание всей Джорджии, включая побережье Флориды? Отнюдь нет. В стране, где сообщение, особенно между отдаленными пунктами, в гораздо большей степени зависит от железных дорог, чем от шоссейных, достаточно захватить железные дороги. Самая южная железнодорожная линия между штатами, расположенными на берегу Мексиканского залива, и Атлантическим побережьем проходит через Мейкон и Гордон у Милледжвилла.

Занятие обоих этих пунктов разрезало бы сецессионистскую территорию на две части и дало бы унионистам возможность разгромить их поочередно. Из вышеизложенного также следует, что никакая южная республика не жизнеспособна без обладания Теннесси. Без Теннесси столица Джорджии оказалась бы на расстоянии всего лишь восьми- или десятидневного перехода от границы; Север постоянно держал бы тогда кулак над головой Юга, и при малейшем нажиме Юг должен был бы отступить, либо снова начать борьбу за свое существование в таких условиях, когда одно-единственное поражение отнимало бы у него всякие шансы на успех.

Из всего изложенного следует:

Потомак не является важнейшей позицией на театре военных действий. Взятие Ричмонда и дальнейшее продвижение Потомакской армии к югу, — затрудненное многочисленными реками, пересекающими ее путь, — могло бы произвести огромное моральное впечатление. С чисто военной точки зрения это не решило бы ничего.

Решение исхода кампании зависит от Кентуккийской армии, находящейся сейчас в Теннесси. С одной стороны, эта армия ближе всего к решающим пунктам, с другой — она занимает территорию, без которой сецессионистское государство нежизнеспособно. А потому эту армию следовало бы усилить за счет всех остальных, пожертвовав для этой цели всеми мелкими операциями. Ближайшими объектами для ее действий были бы Чаттануга и Долтон в районе верхнего Теннесси, эти важнейшие железнодорожные центры на всем Юге. После их занятия связь между восточными и западными сецессионистскими штатами ограничилась бы коммуникационными линиями Джорджии. Дальнейшая задача состояла бы в том, чтобы, захватив Атланту и Джорджию, отрезать другую железнодорожную линию и, наконец, захватив Мейкон и Гордон, уничтожить последнюю связь между обеими группами [303]. Если же вместо этого будет проводиться план «Анаконда», то, несмотря на все успехи в отдельных пунктах, даже на Потомаке, война может затянуться до бесконечности, открывая в то же время широкий простор финансовым затруднениям и дипломатическим интригам.

Написано К. Марксом и Ф. Энгельсом в марте 1862 г.

Напечатано в сокращенном виде в «The Volunteer Journal, for Lancashire and Cheshire» № 80, 14 марта 1862 г. и полностью в газете «Die Presse» №№ 84 и 85; 26 и 27марта 1862 г.

Печатается по тексту газеты, сверенному с текстом журнала

Перевод с немецкого

Лондон, 28 апреля

Главной темой разговоров в здешних дипломатических кругах служат действия Франции в Мексике. Находят загадочным то обстоятельство, что Луи Бонапарт увеличил свою экспедиционную армию как раз в тот момент, когда он обещал уменьшить ее, а также то, что он собирается наступать, в то время как Англия идет на попятную. Здесь превосходно знают, что толчок к мексиканской экспедиции [304]исходил от сент-джемского, а не от тюильрийского кабинета. Так же хорошо знают, что Луи Бонапарт предпочитает осуществлять свои замыслы, в особенности же свои заокеанские авантюры, под эгидой Англии. Реставрированная империя, как известно, не усвоила еще умения своего оригинала расквартировывать французские войска в столицах современной Европы. В качестве pis aller [крайнего средства, за неимением лучшего. Ред.] она ввела их в столицы древней Европы — в Константинополь, Афины и Рим, — а сверх того еще и в Пекин [305]. Так неужели же отказаться от театрально-эффектной прогулки в столицу ацтеков и от представившегося удобного случая заняться военно-археологическим коллекционерством а la [на манер. Ред.] Монтобан [306]? Однако, если принять во внимание нынешнее состояние французских финансов и будущие серьезные конфликты с Соединенными Штатами и Англией, к которым может привести наступление Луи Бонапарта в Мексике, то сразу станет ясно, что объяснять его шаг вышеуказанным мотивом, как это охотно делают различные английские газеты, решительно невозможно. Мне думается, я могу сообщить вам разгадку вопроса.