Эрик Вейнер - Философский экспресс. Уроки жизни от великих мыслителей
- Название:Философский экспресс. Уроки жизни от великих мыслителей
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Альпина нон-фикшн
- Год:2022
- Город:Москва
- ISBN:978-5-0013-9572-0
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Эрик Вейнер - Философский экспресс. Уроки жизни от великих мыслителей краткое содержание
В «Философском экспрессе» Вейнер приглашает нас отправиться в путешествие за мудростью, в котором мы вместе попытаемся найти ответы на наши самые заветные вопросы.
Философский экспресс. Уроки жизни от великих мыслителей - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Как-то раз по заданию школы надо было привести ребенка на работу. Я всегда заранее боюсь таких дней. Другие родители приводят детей в солидные, сияющие чистотой офисы с переговорными комнатами, колл-центрами — рабочие места класса люкс. Мой офис (то есть один из них) — это местная забегаловка под названием Tastee. Еда, вопреки названию, здесь не особо вкусная, но зато широкие сиденья, приветливые официантки и кофе в неограниченных количествах. В этом году моя дочь впервые согласилась составить мне компанию.
Как найти путь к сердцу тринадцатилетки? На этот вопрос еще не ответили даже выдающиеся умы мировой философии. Если в лесу рухнуло дерево, а ее приятели не запостили это в снэпчате, — считай, дерево не падало. Соня не интересовалась ни моей работой, ни философией и вообще, как казалось, ни чем-либо за пределами своего подросткового мирка. Я подозревал, что пойти со мной на работу в то утро она согласилась исключительно ради того, чтобы прогулять школу.
Мы вяло жевали принесенный завтрак (для меня горячий омлет, для нее блинчики с шоколадной крошкой), а я вглядывался в бездну, которой представлялись мне мои «родительские обязанности». Я чувствовал себя неуместным, хуже того — невидимым. Что бы сделал на моем месте Сократ?
Конечно, задавал бы вопросы. Я тогда как раз усиленно размышлял над одним из них, своего рода метавопросом: верна ли эта старая максима о том, что глупых вопросов не бывает? Я задал этот вопрос своей дочери, и еле заметным движением левой брови она дала понять: «Отец, ваш вопрос рассмотрен и сочтен недостойным ответа, я возвращаюсь к блинчикам и снэпчату».
Подобно Сократу, я настаивал.
— Скажи, бывают ли глупые вопросы? — повторил я громче.
Подняв голову от экрана, она на мгновение задумалась. По крайней мере, мне показалось, что она думает. А потом, к моему изумлению, заговорила.
— Да, — сказала моя дочь. — Глупый вопрос — это когда ты уже знаешь на него ответ.
И вновь вернулась к блинчикам, телефону и задетому подростковому самолюбию.
Она удивила меня — не в первый и не в последний раз. Соня была права. Если только вы не прокурор, задавать вопрос, на который уже знаете ответ, — это действительно глупо. И мы делаем так куда чаще, чем может показаться, и самыми разными способами. Иногда задаем вопрос, чтобы продемонстрировать свои познания или чтобы получить информацию, подкрепляющую уже имеющееся у нас предположение.
Сократ не счел бы подобные вопросы серьезными. Серьезный вопрос — это как выход в незнакомые воды. Серьезный вопрос сопряжен с риском, словно вы зажигаете спичку в темной комнате. Что вы увидите, когда вспыхнет спичка, неизвестно — может, чудовищ, а может, чудеса, но вы все же чиркаете спичкой. Вот поэтому-то серьезные вопросы задаются не уверенным тоном, а неуклюже, нерешительно, ломающимся подростковым голосом.
Для Сократа задавать такие вопросы было самым важным делом, требующим настоящей храбрости.
Профессор Джейкоб Нидлмен подливает мне еще лимонада. Движения его медленны, но рука тверда. Кубики льда чуть звякают, ударяясь о стенки стакана. Вечерний калифорнийский свет стал мягче, цвета — насыщеннее, солнце опускается все ниже.
Я прошу Нидлмена рассказать еще о себе. Он громко, сипло вздыхает и вновь возвращает меня в 1940-е годы — время его юности — в Филадельфию. Они с Элиасом продолжали философские диспуты на каменной стене, хотя и все реже. Однажды Джейкоб позвонил другу домой. Трубку взяла его мать и каким-то странным голосом сказала, что Элиас «отдыхает». Джейкоб понял, что что-то не так, еще до того, как впервые услышал слово «лейкемия».
Вот один из последних вопросов, которые ему довелось обсудить с товарищем.
— Интересно, что происходит с человеком, когда он засыпает? — спросил Джейкоб. — Куда он уходит?
И впервые Элиасу нечего было ответить. Незадолго до четырнадцатилетия его не стало.
Смерть, особенно неестественно ранняя, способствует своего рода концентрации ума. Джейкоба переполняли вопросы. Почему Элиас, а не он сам? Что делать со столь кратким отведенным нам временем? Родители, учителя, раввин не давали ему удовлетворительных ответов. И он обратился к Сократу и философии.
— А почему к философии? — спросил я.
— А почему мы что-то любим? Мы чувствуем зов. Нас зовут к себе великие вопросы. Кто мы такие? Что мы такое? Почему мы здесь? Людям нужен смысл. Так что да, это был зов.
Родители Джейкоба этому зову не слишком обрадовались. «Как старшему сыну, мне было заповедано Богом стать врачом», — поясняет он глухим голосом. И Джейкоб действительно стал доктором, но не в медицине, а доктором философии. Ему запомнился момент, когда его впервые представили «доктор Нидлмен» при матери. Она тут же вмешалась: «Но не такой доктор, от которого хоть какой-то прок, ну, понимаете».
Остаток своей жизни Нидлмен доказывал, что она ошибалась. Он удостоился бесчисленных похвал и добился значительных академических успехов, всегда стремясь расширять свою аудиторию. Почему «великие вопросы» интересуют столь немногих, он понять никак не мог. «В нашей культуре не оказывается должного внимания великим вопросам. Любое общественное объединение, любая организация нацелены либо на решение проблем, либо на достижение удовольствия», — говорит Нидлмен.
Он замолкает, его слова повисают в теплом калифорнийском воздухе. Я понимаю, что он прав. Решать проблему, не прожив ее, — это все равно что пытаться приготовить еду, не купив продукты. Но мы так часто тянемся к самому быстрому решению или самому легко достижимому удовольствию. Все что угодно — лишь бы не остаться один на один со своим незнанием.
Я разглядываю Окленд-Хиллз — в это время года холмы окрашены в пыльно-бурый цвет. Моего слуха достигает приятный перезвон китайских колокольчиков где-то неподалеку. Этот звук смешивается с безмолвным присутствием, которое, я чувствую, заполняет пространство между мной и Джейкобом Нидлменом — и объединяет нас.
К письменной речи Сократ относился с подозрением. Она безжизненно покоится на листе и способна двигаться лишь в одном направлении — от автора к читателю. Поговорить с книгой, даже с самой лучшей книгой, невозможно.
Поэтому я решаю не читать диалоги Сократа, а слушать их. Я скачиваю аудиофайлы. Не знаю, как по-древнегречески будет «мегабайт», но тут их целая прорва.
Диалоги становятся саундтреком к моей жизни. Я слушаю их в поезде и когда везу дочь на тренировки по футболу. Слушаю, занимаясь на эллиптическом тренажере. Я готовлю под Сократа, пью под Сократа. Просыпаюсь под Сократа и под него же ложусь в постель.
В диалоге участвуют сам Сократ и еще один или несколько собеседников, яростно обсуждающих смысл, например, справедливости, храбрости, любви. Это вам не сухие научные трактаты. Это настоящие человеческие разговоры, порой приобретающие сварливый тон, а иногда, к моему удивлению, даже забавные. «Злая мудрость», сказал бы Ницше.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: