Сью Придо - Жизнь Фридриха Ницше [litres]

Когда двадцатисемилетний пастор Карл Людвиг посетил приход Поблес, он увлекся семнадцатилетней дочерью местного священника. Франциске Элер не хватало образования, но она просто и глубоко верила в Бога и не желала себе иной судьбы, кроме как поддерживать мужа в земной юдоли слез.

Они поженились на тридцатый день рождения Карла Людвига, 10 октября 1843 года. Молодой муж перевез новобрачную в дом священника в Рекене, где всем заправляла Эрдмуте – ныне непреклонная матрона шестидесяти четырех лет в строгом чепце и с фальшивыми локонами по моде ее поколения. Она души не чаяла в сыне, контролировала финансы и настаивала на соблюдении в доме полной тишины из-за своего «слабого слуха».

Также в доме жили две болезненные и нервные старшие сводные сестры пастора – тетушки Ницше, Августа и Розалия. Тетушка Августа была настоящим мучением. Она практически не пускала Франциску на кухню из опасений, что та что-нибудь испортит. «Оставь мне это единственное утешение», – говорила Августа, когда Франциска предлагала помочь. Тетушка Розалия имела более интеллектуальные наклонности и подвизалась на ниве благотворительности. Обе тетки страдали от широко распространенных в то время «нервных болезней» и никогда далеко не уходили от шкафчика с медикаментами, которые, впрочем, вовсе не помогали. Из-за этого престарелого триумвирата новобрачная чувствовала себя фактически бесполезной в собственном доме. К счастью, через несколько месяцев после бракосочетания она забеременела Фридрихом.

Фридрих Вильгельм Ницше родился 15 октября 1844 года и был крещен отцом в церкви Рекена. Его назвали в честь правящего монарха – Фридриха Вильгельма IV Прусского. Через два года, 10 июля 1846 года, родилась девочка по имени Тереза Элизабет Александра – в честь всех трех альтенбургских принцесс, которых обучал ее отец. Все звали ее Элизабет. Через два года, в феврале, родился еще один мальчик, крещенный Йозефом в честь герцога Альтенбургского.

Пастор был благочестивым патриотом, но и его не миновали нервные расстройства, преследовавшие его мать и сводных сестер. Порой он на несколько часов запирался в кабинете, отказываясь есть, пить и разговаривать. Но еще больше тревожили загадочные приступы, когда он прерывал фразу буквально на полуслове и невидящим взглядом смотрел в пространство. Франциска сразу же старалась его разбудить, но когда он «просыпался», то полностью забывал об этой потере сознания.

Франциска обратилась к семейному врачу, доктору Гутьяру, который списал все на «нервы» и порекомендовал отдых. Однако симптомы усугублялись, так что в итоге пастор не смог исполнять приходские обязанности. Загадочные пароксизмы были признаны свидетельством «размягчения мозга», и он на многие месяцы мог впадать в прострацию, подвергался чудовищным головным болям и приступам тошноты. Деградировало и зрение – он наполовину ослеп. Осенью 1848 года, в возрасте тридцати пяти лет, всего после пяти лет семейной жизни, он оказался прикован к постели. Активная жизнь его на этом практически прекратилась.

Франциска задыхалась между Эрдмуте и двумя невротическими тетками, с одной стороны, и неуклонным ухудшением состояния мужа – с другой. Насупленные брови и другие скрытые сигналы стали обычным делом в доме пастора, но Франциске каким-то образом удалось укрыть детей от нездоровой атмосферы, царившей между взрослыми. И Фридрих, и Элизабет в своих воспоминаниях о детстве отмечают свободу и легкость бытия, ведь брат и сестра могли играть где угодно – на колокольне, на заднем дворе, в саду и в цветнике. Там были пруды с ивами, на которые они залезали, чтобы послушать птиц и посмотреть, как рыба носится у блестящей поверхности воды. Поросшее травой кладбище за домом казалось им «дружелюбным», но они не играли среди старинных надгробий из-за трех шлицованных мансардных окон, которые выходили на эту сторону крыши и казались детям всевидящими глазами Бога.

Страдания Карла Людвига усугублялись; он утратил дар речи и, наконец, полностью ослеп. 30 июля 1849 года, в возрасте всего лишь 35 лет, он скончался.

«В приходе ему приготовили каменный склеп… О, никогда глубокие звуки этих колоколов не перестанут отдаваться в моих ушах; никогда я не забуду мрачную мелодию гимна “Иисус – мое утешение”! Звуки органа рокотали по пустой церкви, – писал тринадцатилетний Ницше, вспоминая о своем раннем детстве [12]. – В то время мне однажды приснилось, что я слышу в церкви ту же самую органную музыку, что и на похоронах отца. Когда я понял, что кроется за этими звуками, вдруг могила открылась и из нее показался отец, закутанный в льняной саван. Он поспешил в церковь и спустя мгновение вернулся с ребенком в руках. Могила вновь открылась, он вошел туда, и крышка гроба затворилась снова. Хрип органа немедленно прекратился, и я проснулся. На следующий день после этого сна маленький Йозеф вдруг заболел, у него начались сильные судороги, и уже через несколько часов он умер. Наше горе было беспредельно. Мой сон полностью сбылся. Маленькое тельце теперь лежало в объятиях отца» [13].

Причины ухудшения здоровья пастора Ницше и его смерти изучались многими исследователями. Для последующих поколений важен вопрос, сошел ли пастор перед смертью с ума, поскольку сам Ницше страдал от похожих симптомов перед тем, как внезапно сошел с ума в 1888 году, когда ему было 44 года, и не приходил в рассудок до самой смерти в 1900 году. Литературы по этому вопросу все больше, но первая книга, «О патологии Ницше» (Über das Pathologische bei Nietzsche), была опубликована уже в 1902 году, всего через пару лет после смерти философа. Ее автор, доктор Пауль Юлиус Мебиус [14], был выдающимся пионером невропатологии и с 1870-х годов специализировался на наследственных нервных заболеваниях. Фрейд называл Мебиуса одним из отцов психотерапии; кроме того, он мог работать непосредственно с отчетом о вскрытии пастора Ницше, в котором значился диагноз Gehirnerweichung , «размягчение мозга» – термин, который в XIX веке обычно использовали для характеристики множества дегенеративных нервных заболеваний. Среди современных вариантов интерпретации этого диагноза – общая дегенерация, опухоль головного мозга, туберкулема мозга или даже медленное кровоизлияние в мозг, вызванное каким-либо сотрясением. В отличие от отца Ницше не был подвергнут вскрытию, так что ни Мебиус, ни позднейшие исследователи не смогли провести сопоставления мозгов отца и сына, однако Мебиус решил посмотреть на дело шире и выявил склонность к психическим проблемам по материнской линии. Один дядя Ницше покончил жизнь самоубийством. Судя по всему, он предпочел смерть заточению в Irrenhaus – сумасшедшем доме. По отцовской линии некоторые братья и сестры Эрдмуте, бабки Ницше, считались «психически нездоровыми»: кто-то покончил с собой, кто-то вынужден был обратиться к психиатрам, еще двое тоже страдали какими-то психическими заболеваниями [15].