Сью Придо - Жизнь Фридриха Ницше [litres]

Этот «спуск» относится к собственному «спуску» Ницше во время написания «Веселой науки», когда он с радостью сошел с высот одиночества, чтобы поделиться своими многочисленными идеями с Лу, через которую его «мед» (то есть мудрость) и должен был распространяться. Когда он писал эти строки, то думал еще, что обрел свою первую ученицу.

Абзац завершался так: «“Так благослови же меня, ты, спокойное око, без зависти взирающее даже на чрезмерно большое счастье! Благослови чашу, готовую пролиться, чтобы золотистая влага текла из нее и несла всюду отблеск твоей отрады! Взгляни! Эта чаша хочет опять стать пустою, и Заратустра хочет опять стать человеком”. – Так начался закат Заратустры».

На этом заканчивалась «Веселая наука» в издании 1882 года.

В современном виде книга включает в себя правки 1887 года – новое предисловие, пятый раздел, в котором содержится еще 39 афоризмов, и довольно много стихотворений. Но когда в 1883 году он писал первую часть «Так говорил Заратустра», книга начиналась ровно на том месте, где заканчивалась вышедшая годом ранее «Веселая наука». Между этими двумя книгами он потерял Лу, а в ее лице – избранную ученицу. За неимением лучшего, ее роль посредника в передаче его посмертного наследия пришлось отдать Заратустре. Ницше часто называет Заратустру своим сыном (но не в этой книге).

Почему Ницше выбрал Заратустру? Персидский пророк Заратустра, иногда именуемый также Зороастром, вероятно, жил где-то между XII и VI веками до Рождества Христова. Священный текст Заратустры «Авеста» [7] объясняет, что боги, которым поклонялись древние персы, были злыми. Тем самым Заратустра нашел ключ к проблеме зла, которая не получила разрешения в иудаизме, христианстве и исламе, где всемогущие боги были также и выразителями абсолютного добра. В зороастризме существует бог света и блага – Ахурамазда, или Ормузд. Он находится в постоянном конфликте с богом тьмы и зла – Ангра-Майнью, или Ариманом, и его дэвами . В конце времен Ахурамазда одержит окончательную победу, но до тех пор он не контролирует события в мире. Тем самым зороастризм, в отличие от трех великих авраамических религий, избегает парадокса существования всемогущего Бога, который несет ответ за то, что многим людям кажется ненужным злом [8]. Десять лет одиночества Заратустры в горах в возрасте с тридцати до сорока лет, возможно, соответствуют послебазельскому периоду свободного мышления Ницше, проведенному преимущественно в Альпах. Заратустре сорок лет, как и его автору Ницше, когда он спускается, чтобы быть «среди людей». Он приносит с собой огонь, подобно Прометею, который дал людям огонь, преобразовав культуры и цивилизации, и Святому Духу, который ниспослал языки пламени в Пятидесятницу. Огонь дает избранным (просветленным) дар «говорить языками», то есть общепонятными словами. Это синоним мудрости и откровения. Огонь Заратустры обладает особой возможностью придавать значение бессмысленности жизни после смерти Бога. Уста пророка (благодаря Ницше) впервые заговорят о нигилизме, отчаянии и снижении морали, которые достигли критической отметки в условиях материализма XIX века.

Все боги мертвы, утверждает Заратустра. Теперь нам нужен сверхчеловек. Я учу вас о сверхчеловеке. «Человек есть нечто, что должно превзойти» [9].

Что есть человек? Помесь растения и призрака. Что есть сверхчеловек? Смысл земли, который остается верным земле. Он не верит тем, кто сулит надежду за земными пределами: все они презирают жизнь и умирают, отравленные собственным ядом.

Сверхчеловек знает: все, что кажется случайным, жестоким или катастрофическим, – это не наказание, ниспосланное грешнику каким-то вечным пауком-разумом. Нет никакого паука-разума и его паутины. Жизнь – это место танцев для божественных случайностей [10]. Смысл жизни в том, чтобы сказать «да» этим божественным случайностям.

Заратустра учит селян, что человек есть мост, а не цель. В этом слава человека. Человек стоит между животным и сверхчеловеком, как канат, натянутый над бездной.

Услышав это, от толпы отделяется первый ученик Заратустры – канатный плясун, который пытается пройти над бездной по реальному канату. Какой-то шут вскакивает на канат, прыгает через плясуна и толкает его – тот падает на землю и умирает. Заратустра уносит тело своего первого ученика, канатного плясуна, чтобы похоронить его. Толпа высмеивает его. Однако он все равно показывает им радужный мост, который ведет не к Вальхалле, дому богов, как считал Вагнер, но к сверхчеловеческому состоянию.

Он дарует им восемнадцать заповедей блаженства. Это не жесткие требования – они окутаны мистической дымкой. Первая гласит: «Я люблю тех, кто не умеет жить иначе, как чтобы погибнуть, ибо идут они по мосту». Последняя: «Я люблю всех тех, кто являются тяжелыми каплями, падающими одна за другой из темной тучи, нависшей над человеком: молния приближается, возвещают они и гибнут, как провозвестники» [11].

Наступает полдень, и он проводит время со своими животными. Орел – «самое гордое животное, какое есть под солнцем», а змея, обвившая своими кольцами шею орла, – «животное самое умное, какое есть под солнцем». Под орлом Ницше часто понимал самого себя, а под змеей – Лу (слово «змея» женского рода, и он использует одно и то же слово klügste , описывая мудрость Лу и мудрость змеи). Итак, вдвоем эти животные значили для него очень много. Они вызывают в памяти множество символов, в том числе роковое предзнаменование, провозгласившее падение Трои (которое может, в свою очередь, символизировать падение любой доктрины или цивилизации), когда Аполлон посредством змеи проклял Кассандру, наделенную, как и Ницше, даром предвидения будущего. Проклятие Кассандры, как и самого Ницше, состояло в том, что ее словам и ее предсказаниям никто не верил.

Ницше отказывается от сквозного сюжета и предлагает двадцать две афористические речи, посвященные самым разным темам – личной добродетели, предпосылкам преступления, достойной смерти. Вот полный список:

О трех превращениях

О кафедрах добродетели

О потусторонниках

О презирающих тело

О радостях и страстях

О бледном преступнике

О чтении и письме

О дереве на горе

О проповедниках смерти

О войне и воинах

О новом кумире

О базарных мухах

О целомудрии

О друге

О тысяче и одной цели

О любви к ближнему

О пути созидающего

О старых и молодых бабенках

Об укусе змеи

О ребенке и браке

О свободной смерти

О дарящей добродетели

Эти речи содержат идеи Ницше по соответствующим вопросам, изложенные архаичным, библейским языком его alter ego Заратустры.

Учитывая его недавний опыт, неудивительно, что женщины подвергаются очень суровой критике, что резко контрастирует с его проницательным пониманием женской души в «Веселой науке». Разве не лучше попасть в руки убийцы, чем к распутной женщине? – спрашивает он. И знаменитое: «Ты идешь к женщинам? Не забудь плетку!» [12]