Вильгельм Шмид - Что мы обретаем, становясь старше. О безмятежности

Нарицательное немецкое существительное "Gelassenheit" (произносится «гелассенхайт») имеет целый ряд взаимосвязанных значений, всю совокупность которых сложно передать каким-то одним русским словом (например, «спокойствие», «невозмутимость», «безмятежность», «добросердечность», «отрешенность», «благодушие», «расслабленность», «хладнокровие», «умиротворенность», «сдержанность», «бесчувственность»). Однако в контексте данной книги наиболее близким эквивалентом немецкого термина представляется вариант «безмятежность/безмятежный/безмятежно», в значении смиренного (благодушного, спокойного, трезвого, умиротворенного, невозмутимого, осознанного и т. п.) принятия своей жизни и смерти без сопротивления.

Сначала меня просто поразил феномен, я сделал наблюдение и никак не мог перестать думать о нем. Неминуемо приближался мой пятидесятый день рождения, и я решил прочитать лекцию о том, что особенно тревожило в те дни – о старении. После лекции ко мне подходили пожилые слушатели со словами: «Хорошая лекция, молодой человек, но вы-то что можете знать об этом!» И правда, эти размышления основаны не на собственном опыте старения, а на наблюдениях за моей матерью. Я восхищался той безмятежностью, с которой она, в отличие от многих других, принимала старость, и старался научиться у нее как можно большему, понимая, что однажды это может пригодиться. В чем же причина ее безмятежности? Как я могу научиться такому отношению к старению?

В той лекции я высмеял само понятие «становиться старше», разве «старше» – это не сравнительная степень прилагательного «старый»? Неужели нам больше хочется быть «старше», чем «старыми»? Я с гордостью заявил, что когда мне стукнет 60, то не стану говорить, что стал «старше», мне будет вполне достаточно быть просто «старым». К тому же, – продолжал я, будто я – один из последних представителей рода человеческого, кому суждено испытать этот процесс, – сама проблема отношения к старению, как и само старение, вскоре станет пережитком прошлого, над достижением этой цели усердно трудятся ученые всего мира. Я безмятежно и с радостью приму свое старение как должное и постараюсь жить с ним в гармонии, насколько это возможно: я откроюсь ему, не стану сопротивляться, идеализировать или очернять его, я постараюсь увидеть всю гамму его красок, все плюсы и минусы, я буду смотреть на жизнь не сквозь розовые или темные очки, а сквозь самые обычные с прозрачными стеклами, ведь трезвый взгляд на вещи – это, несомненно, величайший дар старости! А тем временем настал роковой момент – мне исполнилось 60 лет. По правде говоря, мне сейчас нелегко. Я отнюдь не безмятежен. В день 60-летия меня охватила невероятная грусть из-за необходимости навсегда распрощаться со своим пятым десятком, прекрасным десятилетием, которое никогда больше не повторится. Десять лет назад я точно так же сокрушался по поводу расставания с четвертым десятком, который был весьма богат на события, и уже тогда я не ждал ничего хорошего от будущего. Конечно, возраст – это всего лишь цифра, но за ней стоит реальность, которая незаметно подкрадывается к вам, и вдруг вас пронзает осознание того, что прошлое растягивается, будущее сжимается, а смерть всё ближе. Никакая психологическая подготовка не может предугадать, что мы почувствуем в тот момент, когда осознаем, что начинается обратный отсчет. Броские лозунги, которые пытаются преуменьшить значимость старения, сводятся примерно к следующему: «Вам столько лет, на сколько вы себя ощущаете». Да ладно! Давайте смотреть правде в глаза, на самом деле вы гораздо старше! А ваши ощущения ровным счетом ничего не значат, напротив, вы только напрасно себя обманываете. Не всякое заблуждение опасно, но в данном случае вас ждет двойное разочарование, когда вы поймете, что, несмотря на всю эту пустую болтовню, от реальности убежать невозможно.

Долгое время я представлял себе, что старость – это умиротворенный период жизни, когда люди сидят на солнечной террасе, задумчиво глядя вдаль, пребывая в гармонии с собой и окружающим миром. Чего мне сейчас недостает, так это террасы, и, как следствие, всего остального. Одно я знаю точно, я ни за что не стану одним из чудаковатых молодящихся старикашек, над которыми смеются окружающие. Я не хочу быть брюзгливым стариком, который вымещает злость из-за того, что его земной путь подходит к концу, на всём, что полно жизни. Я не стану облачаться в доспехи самодовольства и тратить последние силы на борьбу с молодежью, которая всё якобы делает неправильно. Я убежден, что молодые люди всегда правы, даже когда ошибаются, поскольку они имеют полное право приобретать собственный опыт, хороший или плохой, и учиться на своих ошибках.

Человек может безмятежно жить лишь с тем, что он считает истинным, в противном случае все его силы уходят на то, чтобы отрицать действительность, которую он отказывается принимать, но на саму действительность это отношение никак не влияет. Одна из истин старения заключается в том, что в этот период мы более, чем на какой-либо иной стадии личностного становления сталкиваемся с быстротечностью жизни. Так было всегда, но в современном мире это вызывает раздражение, ведь если технологиям подвластно всё, почему бы не сделать возможной вечную молодость? Я бы тоже не отказался от вечной молодости, но что это будет за жизнь? Я бы хотел, чтобы жизнь была сплошным удовольствием, но разве на этом фоне негатив и дискомфорт не будут ощущаться острее? Так что вместо того, чтобы тратить силы на борьбу со старением, я бы предпочел прожить отведенный мне срок, гордясь каждой своей морщинкой.

Мы столкнулись с новым вызовом – научиться жить со старением и превратить этот процесс из данности в искусство. Необходимо, чтобы общество изменило свое отношение к старению с предвзятого на уважительное, воспринимало его как искусство, тогда мы сможем примириться с неизбежным вместо того, чтобы тратить силы на борьбу с ним. Искусство принимать свою старость поможет нам настолько хорошо справляться с типичными для этого жизненного этапа трудностями, что даже становясь старше, мы будем, как и прежде, ценить дар жизни и ее красоту.

Искусство жизни давно является моей главной философией, и не потому, что я овладел им, а потому, что мне оно необходимо. Понятие искусства жизни зародилось в античной философии, по-гречески оно называлось techne tou biou, techne peri bion , на латыни – ars vitae, ars vivendi, и означало сознательную, наполненную смыслом жизнь.