Амин Рамин - Язык, буквы, имена

Это то, что касалось лексики. Третий уровень, на котором существуют языковые различия – грамматика. Грамматический строй языка – это обязательные формы, которые принимают слова в данном языке, если мы хотим соединить их друг с другом и тем самым сказать какую-то осмысленную фразу. Язык как бы видит мир сквозь цветные очки, через такие категории, которые он обязывает каждого своего носителя применять. Например, в русском языке существует категория числа – единственное и множественное. Ты не можешь использовать существительное, не поставив его в одну из этих форм, разве что кроме некоторых слов-исключений, таких как пальто , у которых нет формы множественного числа.

Или возьмём ту же категорию рода. В русском языке существительное должно быть или женского, или мужского, или среднего рода. Соответственно, и глагол, который с этим существительным согласуется. Мы говорим «месяц взошёл», но не можем сказать «месяц взошла». Но даже если мы скажем «месяц взошла», то это всё равно будет категория рода, только неправильно применённая. Так видит мир русский язык – через категорию рода. Вы не можете говорить по-русски, не используя эту категорию, нейтральных слов не существует.

Но, как мы уже сказали, есть немало языков, в которых эта категория вообще отсутствует. Можно прочитать длинный текст на таком языке и не понять, о ком идёт речь – о мужчине или женщине. В картине мира этих языков род не принципиален, не играет роли. Его, конечно, можно выразить при желании, но не грамматическими, а описательными средствами, то есть прямо заявив, что такой-то человек – мужчина или женщина.

Фантазия человеческих языков в изобретении грамматических форм, кажется, не знает границ. В индейских языках, таких как язык аймара, есть так называемая категория эвиденциальности. Эта категория обязывает вас каждый раз, когда вы рассказываете о чём-то, уточнять, откуда вы это знаете. Например, вы говорите: «Вчера произошло то-то». В русском языке категории времени достаточно. На глагол «происходить» тут наложена категория времени – то, что это случилось в прошлом. Но в языке аймара вы должны наложить на это слово ещё и специальный грамматический показатель, который указывает на то, откуда именно вы знаете, что это произошло – вы видели это своими глазами, или предполагаете, или слышали от кого-то. Вы обязаны так сделать, это грамматическая категория, которой нельзя избежать. Так требует от вас этот язык, такова его картина мира. В языке аймара невозможно сказать такую фразу: «В 1492-м году Колумб приплыл в Америку». Но вы можете сказать это только так: «по слухам…», или «мне говорили, что Колумб в 1492-м году приплыл в Америку».

Почему так происходит? Потому что для этих языков очень важны такие категории, как «известное» и «неизвестное». В соответствии с этими категориями они делят реальность. А потому у них картина времени построена совершенно иначе, нежели у нас. В языке аймара прошлое – это то, что лежит впереди, перед нами, а будущее – то, что находится позади нас. Так, выражение nayra mara , подразумевающее прошедший, последний год, буквально означает «год впереди». Если попытаться понять логику этого, то такое необычное деление связано с тем, что «прошлое» означает «известное», а поскольку оно уже ясно и понятно, то в этих языках оно осмысляется так, как будто «лежит перед нами». Будущее же ещё неизвестно и непонятно, а потому оно понимается как «находящееся сзади», «за спиной», то есть в неизвестной области.

С грамматической точки зрения весьма своеобразными являются изолирующие языки, то есть такие, в которых очень мало грамматических категорий – нет времени, падежа, числа, рода. Это китайский, вьетнамский, тайский. Слова в таких языках не изменяются, напоминая отдельные блоки или атомы. Границы слов совпадают с их корнями, а значения определяются порядком в предложении. Например, китайское слово хао в сию хао («делать добро») является существительным, в хао жень («добрый человек») – прилагательным, а в жень хао во («человек любит меня») – глаголом.

Картина мира в таком языке будет неточной, размытой. Отсюда название, которым их раньше именовали лингвисты – «аморфные». Прочитав классический китайский текст, вы можете не понять, когда это происходило – в настоящем времени, в прошедшем или в будущем, кто является лицом действия – мужчина или женщина. Вы можете догадаться об этом по контексту, а можете и не догадаться. То есть это такой аморфный рисунок, видимый как бы сквозь дымку, похожий на китайскую живопись. Если же посмотреть с точки зрения китайца на наши языки, насыщенные грамматическими формами, то они могут показаться ему некой тюрьмой, сажающей речь за решётку многочисленных правил.

К китайской модели сегодня приближается английский, потому что он тоже находится на пути превращения в изолирующий язык, утраты грамматических категорий. Русский пока ещё далёк от этого, он в наибольшей степени сохранил сложную грамматическую структуру, свойственную индоевропейскому праязыку. Но он также упрощается, некоторые грамматические категории отпадают. Возьмём строки Пушкина:

«Не пой, красавица, при мне

Ты песен Грузии печальной:

Напоминают мне оне

Другую жизнь и берег дальний».

Что такое «оне»? Это форма множественного числа женского рода, которая исчезла из русского языка, осталось только «они» – как для женщин, так и для мужчин. А во время Пушкина эта форма существовала и использовалась. Ещё недавно в русском языке был седьмой падеж, который тоже исчез, когда-то имелось двойственное число, которое, как и в арабском, образовывалось с помощью суффикса «а». Оно до сих пор сохранилось в таких словах, как глаза, бока, рога, берега. Это именно форма двойственного числа, потому что во множественном мы должны были бы сказать глазы, боки, роги, береги.

Вообще в лингвистике есть теория синусоиды, согласно которой языки движутся от сложности к упрощению, а потом опять от упрощения ко сложности. Например, фарси, который в древности был морфологически очень сложным языком, затем сильно упростился по «английской» модели, а сегодня, судя по всему, наращивает новую сложность.

Итак, язык содержит в себе некий код, некую сетку, которую он принудительно накладывает на речь любого, кто говорит на нём. В каждом данном языке вы можете выражать свои мысль только так, а не иначе, только под определённым углом.

Как мы уже упоминали, сложность в освоении других языков связана как раз с тем, что мы привыкли именно к картине мира нашего родного языка, к тому, как он делит реальность. Если в изучаемом языке будут какие-то грамматические категории, которых нет в нашем родном, то они станут казаться нам избыточными и лишними, тогда как для носителей того языка они совершенно естественны. Со школьных времён все мы помним, каким кошмаром нам представлялась временная система английских глаголов: мы не понимали, зачем это вообще нужно, зачем все эти ужасные «завершённое в прошедшем» и «длительное в настоящем», потому что в русском языке с его простой временной системой этого нет.