Александр Шохов - Стратегии философского исследования коммуникации

Т.Парсонс разработал фундаментальную теорию социального действия [106], тем самым существенно расширив представления об интеракции и условиях достижения взаимопонимания. В трудах М.Хайдеггера и Ю.Хабермаса интерсубъективность Э.Гуссерля обрела новое звучание и стала одной из важнейших тем. Ю.Хабермас [176], [178], [179], [177] разработал теорию коммуникативного действия и теорию дискурса, которые представляют собой подробно описанные условия достижения взаимопонимания и консенсуса на основе рациональной аргументации и притязания на значимость. Теме соотношения коммуникации и познания посвящена монография Sperber Dan and Wilson Deirdre «Relevance. Communication and Cognition» [188].

Никлас Луман [83], [82], [80], [81] построил на основе созданного им авторского исследовательского конструкта коммуникации развёрнутую теорию общества. Исследованию творчества Н.Лумана посвящены работы таких авторов как Clemens Mattheis [183], А.Ю.Антоновский [2], [3], C.Б.Белецкий [22], И.А.Болдырев [30], Н.А.Головин [36], О.А.Даниленко [42], А.И.Крейк [65], В.М.Лоскутникова [78], А.В.Назарчук [100], [101], Н.В.Поправко [115], Р.К.Тангалычева [127], А.Ф.Филиппов [131], А.А.Шаронова [148], А.С.Шохов [151], [161], [162], [164]g, [154].

К.-О.Апель [4] зафиксировал концепцию трансцендентального (идеального) научного сообщества, и впервые представил его как условие возможности познания. К.Поппер [114] предложил идею знания без познающего субъекта.

Особые ракурсы исследования коммуникации проявились в рамках экзистенциализма ( Г.Марсель [92], [91], [90], М.Мерло-Понти, Ж.-П.Сартр, М.Хайдеггер, К. Ясперс), в семиотических, диалогических, логических исследованиях М.Бахтина, В.Библера, М.Бубера, Т.М.Дридзе, Э.Кассирера, Ю.М.Лотмана, Ч.Морриса, Ч.Пирса, Ф. де Соссюра.

Философия субъекта детально разрабатывалась многими исследователями, в частности С.В.Комаровым [63] и Я.А.Слининым [123].

Некоторые проблемы коммуникации разрабатывались в антропологическом структурализме ( Л. Леви-Брюль, К. Леви-Стросс и др.) и в этнометодологии – Г. Гарфинкель и др.

На принципиально новый уровень проблема коммуникации вышла благодаря работам Ж.Делёза [44], М.Кастельса [58], Б.Латура [71], [189], М.Мерло-Понти [184], Тён ван Дейка [128], М. Фуко [135], [134], [133].

Особый вклад в разработку теории коммуникации внесли представители синергетической традиции – В.И.Аршинов, Л.Д.Бевзенко, Л.Н.Богатая, В.Г.Буданов, Л.С.Горбунова, И.С.Добронравова, Л.П.Киященко, Е.Н.Князева, Я.И.Свирский и др.

К числу обобщающих работ по коммуникации можно отнести тексты С.П.Домнич [50], А.М.Ермоленко [53], Р.Крейга [172], И.П.Кужелевой-Саган [66], А.В. Назарчука [100].

Разработанность проблемного поля, связанного с парадигмальным анализом

Философский анализ парадигм и особенностей применения этого термина в философских и гуманитарных исследованиях выполнялся различными исследователями, специализирующимися на истории и философии науки: Н.С. Автономовой, А.И.Афанасьевым, И.Т. Касавиным, В.А. Лекторским, М.Г.Марчуком, Л.A. Микешиной, В.Л.Петрушенко, Б.И. Пружининым, О.П.Пунченко, B.C. Стёпиным, В.Л.Чуйко и др..

Особое значение в осмыслении парадигмальной составляющей научной рациональности внесли подходы и концепции Т. Куна, И. Лакатоса, Л.Лаудана, М. Полани, К. Поппера, А.Пуанкаре, Ст. Тулмина, П. Фейерабенда и др., обосновавших такие методологические принципы процесса познания, как плюрализм, диалогизм, взаимодействие различных познавательных практик, ценностно-смысловое «присутствие» субъекта в структуре познания.

Несомненный интерес представляет разработка термина «парадигма», предпринятая Л.Н.Богатой [27], которая рассматривает её как сверхсложное открытое саморегулирующееся терминологическое образование [27, с.10].

Взаимосвязь между методологическим мышлением и парадигмальным анализом (осмыслением роли «образцов» и «пониманием») выстраивается в тестах М.А.Розова [121].

Попытки обнаружить «единство множественного», предложить некую обобщающую гуманитарную парадигму, предпринимаются в монографии И.А.Герасимовой [35], которая подходит к решению этой задачи с позиций социальной эпистемологии.

Разработанность проблемного поля, связанного со стратегией исследования

Термин «стратегия исследования» по-разному толковался различными учёными и философами. Влияние постструктуралистского и постмодернистского мировоззрения на эволюцию научной рациональности и стратегий исследования в социально-гуманитарных науках рассматривается в работах Н.С.Автономовой, В.П.Визгина, В.Н.Гасилина, И.А.Гобозова, И.П.Ильина, В.А.Конева, Е.В.Листвиной, Н.В.Мотрошиловой, С.В.Никитина, С.М.Повторевой, Т.Н.Поповой, В.Н.Поруса, Б.И.Пружинина, Г.Л.Тульчинского, М.С.Уварова, и др.

Историко-морфологические и концептуально-функциональные исследовательские стратегии разрабатывались, в частности, украинским исследователем С.М.Форкош [132].

В монографии Т.Н.Поповой [113] анализируются «интеллектуальные стратегии» в контексте социогуманитаристики и биографического поворота. Также автор употребляет термин «исследовательские стратегии» [113, с. 18] в значении, близком к используемому в настоящей работе.

Особо следует отметить диссертационную работу И.И.Гусевой, в которой термин «стратегия исследования» рассматривается в применении к социально-гуманитарным наукам, в первую очередь к истории и социологии в тесной связи с терминами «микростратегия», «макростратегия», «масштаб исследования».

Культурные повороты, в значительной мере влияющие на исследовательские стратегии, детально рассматривают такие исследователи как Д.Бахманн-Медик, Н.П.Безуглова, Фр. Джеймисон, А.Реквиц, и др. Культурные повороты предстают как формы эпистемической акцентуации, способные «изменить направление мысли и установить новые ракурсы исследовательской деятельности» [20, с.8].

В текстах Н.М.Смирновой термин «исследовательская стратегия» применяется как обозначение некоей основополагающей мысли, которая формирует путь исследователя: «исследовательская стратегия исходит из когнитивной презумпции телесной обусловленности человеческого мышления» [124, с.140], – пишет исследователь, выстраивая смысловой стратегический мостик между феноменологией Э.Гуссерля и современными тенденциями, формирующимися в философии искусственного интеллекта.

Нельзя не упомянуть о таком термине как «макросдвиг», который по мнению Э.Ласло, происходит в современной научной картине мира и во всей человеческой цивилизации и культуре. «Макросдвиг» можно интерпретировать как более фундаментальное изменение, чем отдельные «повороты» или «культурный поворот» в целом. Сам Эрвин Ласло пишет: «Эта трансформация – эра макросдвига: сдвига всеохватывающего, быстрого и необратимого, простирающегося до самых далёких уголков земного шара и захватывающего все аспекты жизни» [69, с. 11].