Рене Генон - Царство количества и знамения времени

Сама современная ментальность во всем том, что ее характеризует специально как таковую, повторим еще раз (это никогда нелишне повторить), является продуктом обширного коллективного внушения, которое, не прекращаясь в ходе многих веков, определило образование и прогрессирующее развитие духа, в котором окончательно сосредоточивается весь ансамбль отличительных черт этой ментальности. Но сколь ни было бы сильным и изощренным это внушение, тем не менее может прийти такой момент, когда состояние беспорядка и нарушения равновесия станет на самом деле столь явным, что некоторые люди уже не смогут больше его не замечать, и тогда, возможно, произойдет «реакция», подвергающая опасности сам этот результат; представляется, что сегодня дело дошло именно до этого, и замечательно, что этот момент как раз совпадает по своего рода "имманентной логике" с тем моментом, в котором заканчивается чисто негативная фаза современного отклонения, обнаруживающего себя в полном и бесспорном господстве материалистической ментальности. Именно отсюда происходит на самом деле фальсификация традиционной идеи, стремящаяся отклонить от цели эту «реакцию», ставшая возможной из-за невежества, о котором мы только что говорили и которое само является одним из следствий негативной фазы: сама идея традиции была разрушена до такой степени, что те, кто стремится ее обнаружить, не знают в какую сторону направляться, и они оказываются готовыми принять любую ложную идею, которую им представят под этим именем вместо нее. Они, по крайней мере, до некоторой степени отдают себе отчет в том, что были обмануты открыто антитрадиционными внушениями и что навязанные им таким способом верования представляют собой лишь ошибку и разочарование; это, разумеется, кое-что значит в смысле «реакции», о которой мы только что говорили, но несмотря ни на что, если дело ограничивается этим, никакого реального результата из этого не может последовать. Это хорошо заметно, когда читаешь работы, довольно редкие, в которых можно встретить самую справедливую критику в адрес современной «цивилизации», но где, как мы уже раньше сказали, предусматриваемые для исцеления от обнаруживаемых зол средства обладают до странности диспропорциональным и незначащим характером, даже в определенном роде ребяческим: это, можно сказать, «школьные» или «академические» проекты, но не более; здесь нет ничего такого, что свидетельствовало бы о малейших познаниях более глубокого порядка. На этой стадии усилие, сколь ни было бы оно похвальным и достойным, легко может превратиться в деятельность, которая по-своему и независимо от какой-либо видимости будет в конце концов только лишь способствовать еще большему росту беспорядка и смешения в той «цивилизации», относительно которой она, как предполагалось, должна совершить восстановление.

Те, о которых мы только что говорили, могут быть названы «традиционалистами» в собственном смысле слова, то есть им присуще нечто вроде стремления или тенденции к традиции без всякого реального знания о ней; этим можно мерить все расстояние, отделяющее «традиционалистский» дух от истинного традиционного духа, который, напротив, по существу, предполагает такое познание и который, некоторым образом, имеет дело только с этим самым познанием. Короче говоря, «традиционалист» является и может быть лишь простым «исследователем», и поэтому ему всегда угрожает опасность сбиться с пути, поскольку он не владеет принципами, единственно способными дать безошибочное направление; и естественно, что эта опасность будет тем большей, что он встретит на своем пути все эти ложные идеи, как бы большое число ловушек, производимых властью иллюзии, главный интерес которой состоит в том, чтобы помешать достичь истинного завершения его исследования. Действительно, очевидно, что эта власть может удержаться и продолжать оказывать свое воздействие лишь при условии, что любое восстановление традиционной идеи будет невозможным, и больше, чем когда либо, в тот момент, когда она готовится продвинуться дальше в направлении разрушения, что и образует, как мы уже объяснили, вторую фазу этого действия. Для нее, следовательно, также важно заставить сойти с пути исследования стремящихся к традиционному знанию, чтобы, с другой стороны, они, рассматривая происхождение и реальные причины современного отклонения, не были бы способны раскрыть нечто из своей собственной природы и из своих средств влияния; для нее в определенном роде имеются две взаимодополнительные необходимости, которые можно было бы, по существу, рассматривать как позитивный и негативный аспекты одного и того же фундаментального требования ее господства.

Любое злоупотребление словом «традиция» может в той или иной степени служить этой цели, начиная с наиболее вульгарного, а именно с того, что является синонимом «обычая» или «привычки», производя тем самым смешение традиции с вещами самого низкого человеческого уровня и полностью лишенными всякого глубокого смысла. Но существуют другие, более тонкие искажения, и именно поэтому более опасные; все они, впрочем, имеют общее свойство низводить идею традиции на чисто человеческий уровень, но как раз наоборот, бывает и может быть чисто традиционным только то, что предполагает наличие элемента сверхчеловеческого порядка. В этом и состоит, в действительности, существенный пункт, который в определенном смысле конституирует само определение традиции и всего того, что с ней связано; и, разумеется, именно признанию этого любой ценой надо помешать, чтобы удержать современную ментальность в границах иллюзий и даже наделить ее и новыми иллюзиями, что, отнюдь не согласуясь с восстановлением сверхчеловеческого, должно, напротив, более действенно направлять эту ментальность к самым худшим разновидностям инфрачеловеческого. Чтобы убедиться в важности, придаваемой отрицанию сверхчеловеческого сознательными и бессознательными агентами современного отклонения, надо только посмотреть, сколькие из тех, кто претендует называться «историками» религий и других форм традиции (которые они вообще смешивают все под одним и тем же именем "религии") упорно их объясняют прежде всего чисто человеческими факторами; не имеет значение то, что эти факторы будут, в зависимости от школы, психологическими, социальными или какими-то другими, сама множественность объяснений, представленных таким образом, позволит легче соблазнить большее число людей; постоянным остается твердо принятое решение все сводить к человеческому и не оставлять ничего, что превосходило бы его; те, кто верит в ценность этой деструктивной «критики», отныне расположены смешивать традицию со всем чем угодно, потому, что в идее, которую им вдолбили, уже ничего нет больше такого, что реально ее отличало бы от всего того, что лишено всякого традиционного характера.