Рене Генон - Символы священной науки

О символике Книги, к которой это непосредственно относится, см. Символика Креста, гл. XIV.

Впрочем, можно вообще сказать, что искусства и науки профанизировались исключительно вследствие такого вырождения, лишившего их традиционного характера и, как следствие, всякого значения высшего порядка; эту тему мы развивали в работах Эзотеризм Данте, гл. И, и Кризис современного мира, гл. IV.

Санскритское Deva и латинское Deus — есть одно и то же слово.

Слово «поэзия» также происходит от греческого глагола poiein; он имеет то же значение, что и санскритский корень Kri, от которого происходит Kama и который обнаруживается в латинском глаголе creare (творить), понимаемом в его первоначальном значении. Первоначально речь шла, стало быть, о вещах совершенно иных, нежели простое создание художественного или литературного произведения в профаническом смысле, который, кажется, единственно и подразумевал Аристотель, говоря о том, что он именовал "поэтическими науками".

Само слово devin не утратило изначального смысла, так как этимологически оно есть не что иное, как divinus, что значит здесь "толкователь богов". «Ауспиции» (от aves spicere, "наблюдения за птицами"), то есть предсказания, делаемые на основе полета и пения птиц, должны более специально сближаться и с "языком птиц", понимаемым в этом случае в самом материальном смысле, но отождествляемым, однако, и с "языком богов", поскольку считалось, что последние являли, через эти предзнаменования, свою волю. А птицы таким образом играли роль «вестников», аналогичную той, что обычно приписывается ангелам (откуда и само их имя, потому что именно таков смысл греческого слова angelos), хотя и рассматриваемых в очень низком аспекте.

Опубликовано в Reg., май 1926.

Отметим равным образом, что "колесо Фортуны" в символике западной античности очень тесно связано с "колесом Закона", а также, хотя это и не совсем ясно на первый взгляд, с зодиакальным колесом.

Среди других свидетельств этой равнозначности в том, что касается средних веков, мы видели восьмилучевое колесо и восьмилепестковый цветок, изображенные друг против друга на одном и том же резном камне, инкрустированном в фасад старинной церкви Сен-Мексм в Шиноне; весьма вероятно, эта инкрустация восходит к эпохе Каролингов.

Лилия имеет шесть лепестков; лотос, в его наиболее типичных изображениях — восемь; следовательно, обе формы соответствуют шести и восьмилучевому колесу. Что касается розы, то ее изображают с разным числом лепестков, что может менять значение символа или, по меньшей мере, придавать ему новые оттенки, — о символике розы см. очень интересную статью Шарбонно-Лассея (Reg., март 1936).

На изображении хризмы и розы, меровингской эпохи, которое было воспроизведено Шарбонно-Лассеем (Reg., март 1926, стр. 298) центральная роза имеет шесть лепестков, которые ориентированы по лучам хризмы; сверх того, последний вписан в круг, что предельно ясно обнаруживает его сходство с шестилучевым колесом.

То же может быть сказано и относительно хризмы, сравнимой с колесом.

Санскритское слово свастика есть единственное, применяемое во всех случаях для обозначения этого символа; термин же саувастика, которым иногда стремятся обозначить одну из этих форм с тем, чтобы отличить ее от другой (и последняя в этом случае одна выступала бы как подлинная свастика) в действительности есть лишь прилагательное, производное от свастики и обозначающее то, что относится к этому символу или его значениям.

То же самое может быть сказано и о других символах, например, о Константиновой хризме, в которой буква «Р» (лат.) иногда перевернута. Порою даже думали, что в таком случае речь идет о знаке Антихриста; возможно, такое намерение иногда и существовало, но есть множество случаев, где подобное толкование просто невозможно (аналогичное изображение в катакомбах, например). Точно так же цеховой символ "цифра четыре", который, впрочем, есть всего лишь модификация той же «Р» — хризмы (см. гл. LXII), может быть обращен в ту или иную сторону, и этот факт невозможно даже приписать соперничеству различных цехов или их желанию различаться между собой, потому что обе формы мы встречаем в одной и той же корпорации.

Мы здесь никак не намекаем на совершенно искусственное использование свастики, в частности, некоторыми немецкими политическими группировками, которые совершенно произвольно превратили ее в знак антисемитизма — под тем предлогом, что данная эмблема присуща так называемой "арийской расе". Все это из области чистой фантазии.

Впрочем, из всех европейских языков литовский обнаруживает наибольшее сходство с санскритом.

Существуют различные варианты свастики, например, в форме изогнутых ветвей (что напоминает сплетение двух S); именно такое изображение мы видели на галльской монете. С другой стороны, некоторые изображения, сохранившие лишь декоративное значение, как, например, то, что именуется «греческим», у истоков своих тоже производны от свастики.

Reg., март 1926, стр. 302–303.

Слово «intention» (интенция, стремление) здесь должно быть взято в его узко этимологическом смысле (от in-tendlre, tendre vers — стремиться к).

Опубл. в Е.Т., апр. 1936.

См. Символика Креста, гл. XXIV.

См. Царь Мира, гл. V. Можно было бы рассказать о различных случаях такой символики копья, где поражает сходство даже в малейших подробностях: так, у греков копье Ахилла считалось способным исцелять нанесенные раны; средневековая легенда те же свойства приписывает копью Страстей.

Можно было бы также, в определенном смысле, провести аналогию с хорошо известной символикой пеликана.

Reg., янв. 1925. Отметим также, как пример сходной символики, изображение пяти ран Христа пятью розами, из которых одна помещена в центре креста, и остальные четыре — между его оконечностями; такой ансамбль равным образом является одним из основных символов розенкрейцеров.

Чтобы подобная интерпретация не вызывала возражений, следует ясно понимать, что существует тесная связь между «Сотворением» и «Искуплением», которые, в конечном счете, суть лишь два аспекта действия Божественного Слова.

См. Царь Мира, гл. III. Сходство, существующее между словами «роса» (rosee-ros) и «роза» (rosa), не может остаться не замеченным теми, кто знает, сколь часто употребление фонетической символики.